Эта работа — командная игра. Объект ведут сыгранной группой, члены которой постоянно взаимодействуют, меняясь местами и стилями работы, передавая то по цепочке, то идя параллельно, то навстречу, или, иногда даже, лидируя.
Вести разведчика силами менее пяти-шести человек — бесперспективно, опытный оперативник их быстро вычислит, а это провал для наблюдателей. Малыми силами можно успешно вести только ничего не подозревающего рассеянного человека. Настоящая же слежка — это очень непростое занятие, требующее чётко организованной команды из минимум десятка толковых контрразведчиков, мужчин и женщин.
Я сделал медленный глоток уже подстывшего кофе и бросил поверх поднесенной ко рту чашки небрежный взгляд в окно, начиная тренировку недавно подтянутого умения контрнаблюдения. Сейчас посмотрим, смогу ли определить в этой суете наблюдателей.
Мда… Можно было обойтись и без умения… Колвера демонстративно ведут к театру коробочкой — построением, призванным не скрыть наблюдение, а напротив, выставить его на обозрение, отпугивая возможного контактёра. Так же демонстративно в десяти метров от машины с флажком стали отираться два спортивных молодых человека в одинаковой одежде. Похоже, контрразведка проводит какую-то операцию, прерывая на последнем рубеже возможную утечку информации. Вероятно, блокируют какого-то инициативника, подготовленные агенты с консулом не контактируют.
Следующая пришедшая мысль заставила поперхнуться, и я засипел, закашлялся, потом полез в карман за платком и промокнул выступившие слёзы, чувствую на себя взгляды окружающих. Вот тебе и умение, мать-мать-мать, профессионалом себя почувствовал, мля…
Меня? Блокируют от меня?!
Да нет, прибредилось, наверное… Придёт же такое в голову…
Всё ещё время от времени покашливая в попытках выбить из себя застрявшую где-то в трахее каплю кофе, отвернулся от окна и доедаю, уже без всякого аппетита, столичный салат. Попёрхиваться-то зачем было?! Главное — машина прибыла в указанный интервал времени, запарковалась на нужном месте капотом к театру, а с левого запястья Колвера свисает, покачиваясь на ремешке, театральный бинокль — сигнал успешного снятия закладки.
В принципе, достаточно было и одной машины, Колвера я припахал по приколу. Попросить, что ли, в следующий раз, чтоб он прошёл по Невскому в высоком цилиндре в цветах штатовского флага? Как бы среди оперативников ЦРУ падёж от смеха не произошёл…
Поставил в уме Фреду и Синти по жирной пятёрке. Молодцы, ей-богу молодцы. Заметили, поняли, смогли правильно среагировать. Приятно работать с профессионалами, их можно просчитать.
Догрыз белую помадку с ром-бабы, влил в себя остатки кофе и направился к выходу. Итак, первая порция кристально чистой правды ушла в ЦРУ. И на этом я останавливаться не собираюсь, благо конспиративный канал теперь налажен. Правда, правда и ничего кроме хорошо подобранной правды — нет более надежного инструмента для достижения своих целей.
Однорукий алкоголик проводил меня на седьмой круг предельно благожелательным взглядом. Мы уже неплохо представляем распорядок дня друг друга — он, ящером выползающий на первое весеннее тепло из сумрака коммуналки, ежедневно внимательно наблюдает за моим втягивающим циклом, благо больше наблюдать тут не за чем, а я, раз за разом пробегая мимо, хорошо знаю его основной цикл.
Присев на изрезанную низенькую скамейку у задней стены разваливающегося особняка Державина, он первым делом достает из-за пазухи потёртого длиннополого пальто мерзавчик «Столичной» и, взболтав, смотрит сквозь него на небо, словно одному ему доступным методом проверяя процентное содержание альдегидов в спиртовом расстворе. Удовлетворившись, ловко прикусывает коренными зубами язычёк фиолетовой крышечки и резким движением руки сдёргивает её с горлышка, а затем отплевывает в стоящий рядом куст старой сирени, присоединяя к солидной куче подружек. Секунд на пять замирает, вглядываясь мой бег, одобрительно чему-то кивая, затем достает из кармана пальто гранёный стакан и наполняет примерно на треть. Решительно, как лекарство, забрасывает внутрь, и, не закусывая, откидывается на спинку скамейки, блаженно щурясь. Выждав минут пять, а я обычно к этому времени начинаю растяжку, вытягивает из матерчатой сумки свёрток с ещё тёплыми чебуреками и начинает обед, время от времени дозаправляясь из бутылки. Когда я перехожу к прессу, он, как правило, уже достигает нирваны, и откинув голову назад, незряче смотрит поверх крыши напротив.