Я стою на мосту у Дома Книги, неволько вытянувшись по стойке «смирно», и смотрю на крепких ещё стариков и старух.
Да какие старики! Не стары они ещё, походка свободная и уверенная. Не походка — поступь. Поступь победителей.
Это потом этих мужиков согнет предательство детей и внуков. Это потом они, потерянные и никому не нужные, будут доживать. Это потом их начнут стыдить за стойкость убеждений и призывать лобызаться с теми, кто стрелял им в спину.
А пока — победители.
На Невском — солнечно и тепло, но меня пробивает озноб. На плечи неподъемно лёг пласт Истории. Эти не отступили. Пашка — тоже. Воображение мотнуло перед глазами сочные листья капусты, мокрую глину торопливо отрытого окопчика и, между рычащими коробочками, фигурки в фельдграу на планке прицела.
Я в той жизни слишком долго отступал. Всё, дальше некуда.
Минут за десять до окончания классного часа в дверь проскользнула завуч и, что-то нашептав на ухо Эриковне, повела её за собой.
— Никому не расходиться, — встревоженно обернулась классная в дверях, — сейчас состоится комсомольское собрание класса. У нас — серьёзное ЧП.
Класс тревожно загудел, перебирая версии. По всему выходило, что самым серьёзным происшествием последней недели был эпизод, когда Валдис и Сёма на переменке перед физкультурой забросили в девичью раздевалку Чижика из седьмого А. Визг, действительно, стоял знатный, а потом полуодетая Кузя, торжествующе держа страдальца за крепко вывернутое ухо, выпнула его за дверь, но на серьёзное ЧП это никак не тянуло. Во-первых, это происходило уже невпервой, причем к негласному взаимному удовлетворению сторон и, поэтому, в визге из раздевалки преобладали, скорее, азартно-радостные нотки, а, во-вторых, Валдис и Сёма очередной втык за это уже получили.
Некоторое время мы поупражнялись в остроумие, подбирая формулировку возможного взыскания за это происшествие по комсомольской линии. Сёма настаивал на выговоре «за таки недостаточные усилия по углублению и расширению» и просил, в качестве особого наказания, закрепить за ним Кузю в качестве наставницы. Разрумянившаяся Кузя была согласна взвалить на себя такую нагрузку, но сразу честно предупредила, что расширять и углублять под её руководством Сёма сможет хоть по три раза на день, но исключительно с Валдисом. Я слушал, изумлённо задирая брови. В прошлый раз такие коннотации в речах одноклассников проходили мимо меня, не встречания никакого узнавания и понимания.
Постепенно возбуждение пошло на убыль, и тут дверь, наконец, распахнулась, и в класс прошествовала административно-партийная верхушка. Первой с деловито-озабоченным видом вкатилась Тыблоко. За ней по хозяйски уверенно зашёл невысокий сухонький мужичок в костюме, буквально лучащийся радостной энергией. Чувствовалось, что человек горит на работе. Затем в проеме возникла невнятная сутолока, было видно, что кто-то, размахивая руками, пытается безуспешно уступить кому-то дорогу. В итоге сдались оба, и в дверь, чуть ли не обнявшись, протиснулись Эриковна и Антон Веселов.
Тыблоко постучала указкой по столу, и на класс опустилась вязкая тишина.
— Товарищи комсомольцы, нам необходимо провести комсомольское собрание для обсуждения фактов, изложенных в поступившем в райком партии заявления от члена нашей комсомольской организации, — она поджала губы, обвела класс серьёзным взглядом, и добавила, — суть заявления будет изложена инструктором Ленинского райкома партии товарищем Горячёвым Сергеем Ивановичем.
Мы за минуту выполнили формальности: приняли решение о проведении собрания и избрали в его председатели Алёну. Затем слово предоставили инструктору райкома.
— Товарищи комсомольцы, — начал он, — по школе, оказывается, гуляет мерзкий стишок про генерального секретаря КПСС, дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева и героического руководителя коммунистов Чили товарища Луиса Корвалана. Печально, но об этом нам сообщил только один сознательный комсомолец, — веско сказал он и с угрозой обвел класс взглядом, — только один, и в этом тоже предстоит сегодня разобраться.
Сидящий в президиуме Веселов отчётливо позеленел, Эриковна ссутулилась сильнее обычного, а Тыблоко сжала губы в тонкую полоску и впилась в инструктора взглядом.
Я напрягся, вспоминая, потом оглянулся, увидел довольного Лейтмана и всё понял.
Ах ты ж сука! Решил так расчистить себе путь в девятый класс?!