Хватая главаря за плечо, я проговорил:
— Можешь делать все, что ты хочешь с ним. Но не приходи в противоположную часть завода. Я вернусь сам, когда закончу.
— Понял.
Мы разошлись в свои стороны, и главарь начал сопротивляться, когда я подтолкнул его к мрачной стороне помещения. Противоположная часть помещения находилась не далеко, но там царила тьма. Идеально.
Я толкнул его на конвейерную ленту.
Он развернулся лицом ко мне, с широко распахнутыми глазами, пытаясь сказать что-то с кляпом во рту.
Я сорвал скотч, приподнимая бровь.
— Есть что сказать напоследок, прежде чем я прирежу тебя?
Сплевывая материал мешковины, он прорычал:
— Так ты и есть тот господин, который не позволяет себе играть?
Моя ладонь сжалась сильнее вокруг рукоятки ножа; кровь и пот сделали его поверхность скользкой.
— Я мужчина, который может отличить плохое от хорошего.
Он рассмеялся.
— Нет, ты живешь в отрицании. Однажды ты увидишь правду. Но сейчас ты убиваешь тех, кто преклоняется перед своими желаниями. — Он подался веред всем телом, но я оттолкнул его назад.
Он улыбнулся.
— Это случится. Ты не можешь вечно игнорировать того, кто ты есть на самом деле. Однажды решение уже не будет зависеть от тебя, и когда это произойдет, наша деятельность будет единственным спасением для тебя.
Его слова, словно пули раз за разом попадали прямиком в мое сердце. Я не должен был позволять его словам влиять на меня, но позволил, потому что он был прав. Он сказал все верно, и именно поэтому я так отчаянно боролся.
Мысль о том, что предлагали эти места со сломленными, послушными женщинами соблазняли тьму внутри меня и заставляли мое тело изнывать от дрожи желания, но сейчас я был намного сильнее, чем когда-либо.
Тесс научила меня, что, возможно, я испытываю нужду причинять боль другим, но ее сила сдерживала меня.
Каждый день я волновался, что поддамся искушению, что сорвусь и стану, как мой отец. Тогда я мог бы наконец стать собой. Принадлежать к этим бездушным ублюдкам и больше не сражаться в постоянной войне желаний.
Но сейчас я больше верил в себя. Это заслуга Тесс. Она доказала мне, что во мне должно существовать что-то хорошее, раз я заслужил такую женщину, как она.
Она спасла меня во многих смыслах, а я этого даже не осознавал до настоящего момента.
Моя грудь наполнилась гордостью.
— Я сильнее, чем когда-либо будешь ты. У меня есть женщина, которая видит свет внутри меня. И я никогда не прекращу стараться стать лучше ради нее.
— Этого не достаточно. Рано или поздно ты не сможешь сдерживаться. Ты убьешь ее и станешь, как мы.
Я задрожал от переполняющего меня гнева.
— В тот день, когда сдамся, я убью себя. — Я хотел произнести это, как угрозу, но это звучало, как клятва. Я поклялся, что убью себя, если когда-нибудь стану таким, как они.
Мужчины прищурил глаза и прижался сильнее к конвейерной ленте, ища глазами способ сбежать.
— Просто отпусти меня, и я дам тебе все, что ты хочешь.
— Нет ничего, что я хотел бы получить от тебя. — Я провел лезвиям по своим кончикам пальцев, добавляя: — Кроме твоего сердца.
Он сглотнул. Он знал, что этот момент настанет и, наконец, осознал, что действие не будет быстрым
В тот момент, когда ужас вспыхнул в его глазах, я бросился на него, нанося удар в челюсть, и кинул его на конвейерную ленту. Обвязка для ящиков с рыбой валялась на полу. Хватая пару веревок, я быстро привязал его тело к ленте конвейера
Он дернулся, проверяя на прочность силу моих узлов.
— Стой. Я дам тебе все что угодно!
Крики наполнили помещение предприятия с другого темного угла. Франко начал расправляться с насильником, и его вопли успокаивали мою душу. Он заслуживал все, что с ним сделает Франко, и даже больше.
Я схватил воротник мужчины и быстрым движением лезвия разрезал его надвое.
— Пожалуйста. Я дам тебе все, что угодно. Просто назови цену. Ты хочешь спасать женщин? Отлично, я раскрою тебе имена мужчин, с которым мы продавали женщин более года.
Я не купился на его уловку. Я знал, что парни Франко обыскали каждый кабинет и нашли каждую крупицу информации в этом богом забытом месте.
Все, что могло мне понадобиться для будущих спасательных операций, и так было моим.
Я равнодушно слушал его бессвязные мольбы, когда скинул с себя пропитанную кровью блейзер и расстегнул запонки на манжетах.
Каждое движение было хищным и неспешным в попытке растянуть его последние пару мгновений жизни. Я закатил рукава, убеждаясь, что не замажу огромным количеством крови с моих рук черную рубашку.