— Энакин, мы связаны, нас везут на городскую площадь, чтобы убить неизвестно каким образом, у нас нет оружия, помощи ждать неоткуда, мы не можем использовать Силу. И я не знаю, что еще должно случиться, чтобы стало хуже, чем сейчас.
— О, понимаете, я вроде как рассчитываю, что ограничители Силы просрочены и перестанут действовать в течение часа…
— Бездумный оптимизм — это не тот путь, которому следуют джедаи, падаван.
— Равно как и пессимизм.
Оби-Ван отчаянно, но безуспешно пытался избавиться от пут на ногах: веревка была толстой и качественной, а узлы затягивались всё сильнее всякий раз, когда он двигался:
— А они вообще не говорили, зачем привезли нас сюда?
— Нет, — приближающиеся крики внезапно привлекли их внимание, — но я думаю, что скоро мы это выясним.
Тележка медленно остановилась прямо посреди городской площади, где обоих джедаев наконец-то подняли на ноги и выставили на всеобщее обозрение. Над ними теперь глумились все собравшиеся жители.
— Падаван, мне кажется, я знаю, что происходит.
— Откуда вы вообще можете… О нет. О нет, нет-нет-нет… — теперь испуганный Энакин смотрел в ту сторону, в которую глядел его учитель: на площади стоял большой и длинный деревянный столб для костра с окружающими его угрожающими металлическими цепями. — Они же не могут…
— Мне кажется, могут, друг мой.
— Святая Сила, я как сейчас вижу, — Энакин продолжал, хоть его голос и был полон ужаса, — Кеноби и Скайуокер, величайшие джедаи Ордена, сожженные на костре сумасшедшими выходцами из джунглей, которые думали, что они…
***
— Интересно это, — сказал Йода, — рассказывать продолжай.
***
— Ладно, мастер, мне кажется, я обнаружил хоть что-то хорошее в нашем положении.
— И что же?
— Храму не придется тратить деньги на наши похороны.
Оби-Ван даже помыслить не мог, что можно было бы сказать обо всем этом. Тем временем глашатай закончил свою речь, и двое суровых мужчин начали приковывать джедаев к столбу. Всё вокруг было в пепле, оставшемся от предыдущего сожжения.
«Черт, — с ужасом подумал Оби-Ван, — надеюсь, я не топчусь на чьем-нибудь прахе».
— Мастер?
— Ну что на этот раз, падаван?
— Я… я просто хотел сказать вам, что хоть временами у нас и были разногласия и что хоть я ничего не мог поделать с тем, что время от времени вы были еще более бессердечны, чем сердитый хатт…
— Падаван!
— Я… Мне определенно нравилось быть вашим падаваном.
— Я тоже признателен тебе за всё, Энакин.
— Вы… это правда? Действительно?
— Да, конечно это правда. Почему нет?
— Наверное, это потому что я действительно неуважительно относился к вам, и я назвал вас толстым как-то раз, и это я подлил чистящее средство для ковров в ваш шампунь?
«Ой», — подумал Энакин, украдкой глядя на лицо Оби-Вана. Оби-Ван внезапно замер, а затем медленно повернулся к нему.
— Не мог бы ты повторить свою последнюю фразу, Энакин? — Энакин по своему опыту знал, что спокойствие в голосе Оби-Вана лишь мнимое.
— Нет, мастер, я не говорил ничего такого.
— Хорошо, но я почему-то внезапно вспомнил один случай: как-то раз я вымыл волосы, а потом обнаружил, что все они выпали… и это, конечно же, никак не было связано с тобой, правда?
— Ну, видите ли, дело в том…
— Как только все это закончится, падаван, я обязательно восстану из мертвых только для того, чтобы убить тебя!
***
— Так вот почему Кеноби ходил лысым несколько месяцев назад, да? — спросил Кит Фисто, практически не пытаясь скрыть усмешку, — а мы-то думали, что он окончательно спятил и…
— Доклад о миссии прервали вы! — раздался голос Йоды. — Важно это, восстановить последовательность событий на Упиллии.
— Я согласен, — добавил Мейс Винду, — итак, Кеноби или Скайуокер: мне все равно, кто из вас будет рассказывать, но не могли бы вы продолжить?
***
Забыв, что он больше не может использовать Силу, Оби-Ван попытался применить Силовой толчок к своему ученику и очень удивился, когда Энакин внезапно врезался в столб, будто его толкнула невидимая рука.
— Мастер?
Они взглянули друг на друга и ухмыльнулись, на время позабыв о недавнем споре.
— Кажется, они побывали на нашем корабле и ограбили его, потому что твой световой меч лежит вон на том столе, падаван. И мой тоже.
— Неудивительно, раз уж это оружие — моя жизнь.
— Я знал, что когда-нибудь ты поймешь это.
— Ладно, на счет три. Раз, два, два с половиной, два и три четверти…
— Падаван!
— Ладно, ладно. Три!
Совершенно синхронно они с помощью Силы избавились от сковывающих их кандалов и выскочили прямо на площадь, призывая световые мечи себе в руки и активируя их. Энакин представлял, какое впечатление они произвели на местных жителей.
Впечатление, однако, было немного неоднозначным.
— Я — рыцарь-джедай Оби-Ван Кеноби, а это мой падаван, Энакин Скайуокер. Мы пришли, чтобы стать свидетелями подписания договора между…
— Джетаи? — тучный мужчина из племени, предположительно король, встал прямо перед толпой напротив джедаев. — Ви джетаи?
— Мы прилетели прямиком с Корусанта, — Энакин закатил глаза за спиной Оби-Вана.
«Я всё вижу, падаван».
«Что же это за акцент такой? Частично хаттский, частично торгутский, частично…»
«Хватит. Давай лучше узнаем, что этот король нам скажет».
— Мне так шаль, джетаи, — извинялся король, пока они шли во дворец, — мы не знает, как виглядеть джетаи, и мы тумает…
***
Скайуокер резко замолчал, а его лицо стало какого-то особенно интересного малинового цвета.
— И они думали?.. — сказал Винду. Но Скайуокер ничего не ответил, тогда Винду обратил свое внимание на Оби-Вана: — Ну, Кеноби, и что случилось потом?
Ответа так и не последовало. Лицо Кеноби было таким красным, что он скорее напоминал фрукт шурры, чем рыцаря-джедая.
— Да ладно, наверняка всё было не так уж и плохо!
— Нет, — пробормотал Скайуокер, — гораздо хуже.
— Послушайте, всех нас принимали за ведьм в какой-то момент нашей жизни, — спокойно сказала Депа Биллаба, — в этом нет ничего постыдного.
— Но… они не приняли нас за ведьм, — почти прошептал Кеноби. Скайуокер рядом с ним неудержимо трясся. — Все было хуже… гораздо-гораздо хуже.
***
— …мы тумает, что ти и твой симпатичный друшок спать вместе…
Оби-Ван резко остановился — Энакин врезался в него. У него в голове что-то переклинило, он просто стоял, открывая и закрывая рот, в тишине. По мысленной связи он услышал, как Энакин зло зашипел.
— Мой кто?
— Друшок. Любовник. Игрушка, я тумать ви, чушеземцы, так називаете это, а?
— Простите? Энакин — мой падаван, мой ученик, как вы могли подумать, что мы…