Наконец, есть и еще один мотив, побуждающий курфюрста тянуть время. Причина, о которой я еще не упоминал Вашей Милости, заключается в настроении народа, явно ощущающемся в воздухе в этих областях уже несколько месяцев. В частности, события в Виттенберге в отсутствие Лютера оказывают все большее давление на князя-выборщика. Ректор университета, Андреас Карлштадт, фактически возглавил движение за реформу, снискавшее громадную поддержку среди населения. Он отменил обет монашества и целибат для служителей церкви. Исповедальни, каноны, мессы и иконы вскоре постигла та же участь. Он дал вырваться на волю народному гневу против изображений святых, что привело к актам насилия, вылившимся в осквернение церквей и капелл. Сам же он немедленно женился на молоденькой даме, чуть старше пятнадцати лет. Одетый в монашескую рясу, он проповедует на немецком языке на улицах, рассуждая о смирении и об отмене всех привилегий служителей церкви. Он настолько утратил совесть, что смеет заявлять: Писание должно быть предоставлено народу, чтобы каждый мог трактовать и интерпретировать его, как ему нравится. Даже Лютер не осмеливался заходить так далеко. Что касается гражданского управления, Карлштадт создал выборный муниципальный совет, управляющий городом на паритетных основах с курфюрстом, что немало обеспокоило Фридриха. О чем он, должно быть, думает, сумеет ли он обратить весь этот риск себе в пользу: реформа церкви и независимость от Рима может обернуться реформой власти и независимостью от князей.
По этой причине я считаю, что курфюрст не замедлит выпустить Лютера из норы, в которую он его запрятал, чтобы избавиться от Карлштадта. Могу также заверить Вашу Милость, что, как только Лютер вернется в Виттенберг, Карлштадт будет вынужден его покинуть. Ему не выдержать схватки с пророком Реформации в Германии: он по-прежнему остается лишь ректором университета, тогда как, после Вормса, Лютер стал для всех своих сограждан новым германским Геркулесом. Следовательно, мой господин, я уверен, что этот Геркулес опустит свою дубину и на Карлштадта, и на каждого, кто посмеет угрожать его славе, если курфюрст позволит ему сделать это. Фридрих, в свою очередь, считает, что один лишь Лютер способен направлять реформы в то русло, где они принесут ему максимальную пользу: они необходимы друг другу, как кормчий и гребцы на судне. Я уверен, что Лютер не слишком запоздает с возвращением в Виттенберг и очистит сцену от узурпаторов своего трона.
Так что, по всем этим соображениям, князь Фридрих и его союзники пока открыто не выступили против церкви и императора.
А теперь, если слуге будет дозволено дать совет собственному хозяину, я, без сомнения, рекомендую следующее: «Мне кажется, мой господин, чтобы нанести удар по курфюрсту и по всем князьям, намеренным восстать против власти Римско-католической церкви, надо ударить по самому германскому Геркулесу, которым они привыкли прикрываться вместо щита. Народ: крестьяне и хуторяне — недоволен, готов к волнениям, он хочет более последовательных реформ, чем князь Фридрих или, возможно, тот же Лютер могут ему предлоясить. Суть дела — в том, что поток, направленный Лютером, он сам теперь хочет перекрыть. Карлштадт никому не нужен — ему не устоять. Но уже сам факт, что здесь, в Виттенберге, у него столько последователей, явно свидетельствует о настроении народа. Следовательно, нужно, чтобы из бурного немецкого океана восстал новый Лютер, еще более зловещий, чем родной брат дьявола… Некто, кто затмит его славу и выразит настроения толпы… Некто, кто предаст огню и мечу всю Германию, втянув Фридриха и всех остальных князей в войну, вынудив их обратиться за поддержкой к императору и Риму, чтобы подавить восстание… Некто, мой господин, кто возьмет в руки молот и ударит по Германии с такой силой, что она содрогнется от Северного моря до Альпийских гор… Если такой человек существует, он для нас ценнее золота, так как станет самым грозным оружием против Фридриха Саксонского и Мартина Лютера».
Если Господь в своей бесконечной мудрости и ниспошлет подобного пророка, это станет очевидным напоминанием о том, как неисповедимы пути Господни, как безмерна Его слава, ради которой ваш смиренный слуга будет служить Вашей Милости, всеми средствами надеясь заслужить Ваше расположение.