Убежало солнышко… убежало… Нюргуна свернулась калачиком, подложив ладонь под голову. Опять она в немилости у Каменной Женщины. Вот уже и ночует не в доме, а в амбаре. Вместе с Боккоей. Боккоя лежит у входа, словно сторожит.
Неужели и вся жизнь пройдет мимо, как пригрезившееся солнце? Неужели Нюргуне так и не достанется хоть капелька счастья, маленький лучик огромного светила?
Через единственное квадратное отверстие в стене пробивается свет. Окошко маленькое- даже голову не просунешь. Как в тюрьме. Только решетки не хватает.
Василий Макарович учил на уроках: «Земля наша вращается вокруг солнца…» Почему вращается? Куда она спешит? Какая польза от этого бесконечного кружения?
На этот раз Нюргуне хорошо известно, за что она заключена. Ну что ж, хорошо хоть так.
Это было вчера, когда она сидела в юрте у бабушки Боккои. Старуха топталась по юрте в вечных своих заботах и ласково внушала Нюргуне не ссориться с теткой, а Нюргуна почти не слушала. Она с наслаждением вспоминала, как Василий Макарович вошел с торбасами в горницу и весело промолвил:
— Ну, где тут невеста для женатого человека? Чьи торбаса?
— Вот именно — для женатого, — сквозь зубы процедила Хоборос. Кровь, словно кипятком, ошпарила ее лицо. И тут Нюргуна впервые почувствовала, что свирепая тетка боится ее, девчонки!
Это было потрясающе в своей невероятности. Каменная Женщина боится ее молодости и красоты…
А Василий Макарович подошел к девушке и с поклоном подал торбаса. Поклон был шутливый, но Нюргуна видела, что он не шутит, что он исполняет обычай всерьез… Она закрыла лицо руками и бросилась вон босиком.
Интересно, о чем потом говорили супруги? Видимо, не о слишком приятном, потому что время от времени злобный визг Хоборос вырывался из-за плотно закрытых дверей…
И вот, когда Боккоя поучала, а Нюргуна вспоминала, в юрту ввалился Василий Макарович — как видно, только что с охоты, с двумя утками на поясе. Он снял этих уток и протянул Нюргуне:
— Смотри, Кыыс-Хотун, как мне сегодня повезло! Красивые, правда?!
— Убитые не бывают красивыми, — тихо ответила Нюргуна.
— Ого! «Я мыслю, значит, существую».
Вдруг улыбка сползла у него с лица и изменившимся голосом он прошептал:
— Нюргуна… нам надо поговорить…
— Да? — замерла Нюргуна, но в это мгновение, как из-под земли, в юрте возникла Хоборос. Она иронически оглядела мужа.
— А я-то думаю, где мой охотничек? Какую дичь выслеживает?
— Вот подстрелил пару уток, — холодно промолвил Василий. — Дал Нюргуне приготовить.
— Гм, утки подходящие, — Хоборос повертела в руках одну из них. — Ну что ж, пусть приготовит.
И она швырнула утку прямо в лицо Нюргуне.
Мертвая птица оцарапала лапами щеки, но Нюргуна не шелохнулась.
— Это черт знает что! — загремел Василий Макарович. — Как ты смеешь! В моем присутствии! Ни стыда, ни совести!
— А у нее есть стыд? Совесть есть? — взвилась Хоборос. — Ты знаешь, что она в суд на меня доносы пишет? Ей Тихон дороже тетки! Для того, что ли, в школу ее послала? Для того ты ее учил?
— Я и сам бы написал. Издеваешься над беднягой. Сколько раз я тебе говорил: заплати ему хотя бы за работу! Но на тебя, кажется, можно воздействовать только через суд.
— Ты что же, женился, чтобы меня разорять? Не слишком ли щедро раздаешь направо и налево мое добро? Или так у вас, у нищих, принято?
— Ну, хватит! Хватит с меня! — надломленно воскликнул Василий.
Он опрометью выскочил из юрты, взлетел на коня и ускакал.
Когда топот копыт затих, Хоборос сурово бросила:
— Ну вот что, писец. С сегодняшнего дня ночуешь в амбаре. Боккоя, проследи за этим. — И, пошатываясь, удалилась.
Тускло светит луна. Скоро ли засияет солнце?…
Вдруг над квадратным окошком послышался тихий стук. Дятел, что ли? А может, просто просели старые, полусгнившие бревна амбара, построенного еще прадедом Хоборос?
Стук повторился. Тук… тук-тук…
Девушка вскочила на ноги, подтянулась к отверстию и выглянула наружу. Василий!
Он беспокойно оглянулся и вновь впился глазами в тьму амбара.
— Нюргуна… Нюргуна…
Он здесь, здесь!.. Он зовет, он ждет ее!.. Случилось то, что не могло не случиться. И пусть он не ровня ей — старше, умнее, ученей… она всю жизнь ждала его, как он ждет ее сейчас.
Он близко. Между ними только стена. Какая чепуха. Никакие стены не остановят Нюргуну, когда она решится на все.
— Не бойся… Никого нет… Я тебя долго не задержу…
«Почему же ты не задержишь надолго? Задержи на всю жизнь…»