Нюргуна достала мешок с мукой и стала стряпать оладьи. Чуурай расторопно набил чайник снегом и поставил его на огонь. Вскоре оба наслаждались чаем с оладьями.
— Ты почему письмо сожгла? — вдруг спросил мальчик.
— Э-эх, Чуурай, — погладила Нюргуна его по голове. — Что толку в письме без почтальона!
— Не горюй, новое напишем. Я тоже буду писать.
— А за это молодец. Ну-ка, где наша «бумага»?
Чуурай нырнул в угол за новой порцией бересты. Вдруг он выпрямился, глаза его блеснули.
— Сестра, — быстро сказал он, — чужой человек едет.
— Что ты говоришь? Ничего не слышно.
Только ветер воет.
— Уже здесь! Сейчас войдет.
Он выглянул из чума.
— На оленях приехал. Олени такие сытые, здоровые.
Толкнув Чуурая в грудь коленом, в урасу ввалился огромный человек в черной пыжиковой шубе до пят. Иней сверкал на его усах и бородке, глаза из-под обмерзших ресниц смотрели недобро.
— Гаа! — загромыхал в урасе его бас. — Кажется, добрался я до урасы моего дружка Буокая! А где он сам? Эй, парень, есть ли у тебя чем покормить оленей?
— Оленей? Оленей мы не держим, откуда я знаю, чем их кормить? — быстро отозвался Чуурай, успевший переползти поближе к Нюргуне.
— Тем, что сам не жрешь… мхом, травой! — захохотал прибывший.
— Пусть снег копают. Там много!
— Хороший хозяин должен корм держать не под снегом. Ну, да когда старый Буокай был хорошим хозяином? — вновь засмеялся вошедший. — А где он? Или это не его чум? Ба, тут девушка! Да еще красавица! Верно и вправду этот чум — не Буокая.
— Наш, наш! — торопливо заговорил Чуурай, словно испугавшись, что этот властный человек отберет их жилье. — Отец на охоту пошел. Волк повадился песцов из капканов таскать. Такой воришка!
— Ты что причитаешь, парень? Подумаешь, вора нашел. Волки — ерунда! Настоящие разбойники — люди! Помоги-ка мне лучше раздеться!
Он, прихрамывая, сделал несколько шагов и упал на пол со стоном. Чуурай подкатился к нему и стал расстегивать задубевшие кожаные пуговицы. Вскоре пришелец, кряхтя, вылез из шубы. Она оказалась огромным меховым комбинезоном и, распластавшись на полу, походила на человека с руками и ногами. Чуурай оттащил ее в сторону, но тут же раздался окрик:
— Ты что, не знаешь, как с вещами обращаться? Отнеси шубу на нарту и принеси сундук с постелью!
Чуурай поволок комбинезон из чума. Человек поудобнее расположился на меховой подстилке и оценивающе взглянул на девушку. Сердце у Нюргуны похолодело. Вначале, когда приезжий переступил порог, она даже обрадовалась ему, подумав, что он из хороших друзей Буокая. Теперь же, когда непрошеный гость стал покрикивать на мальчика, у нее вспыхнуло подозрение: уж не из тех ли это людей, опасаться которых учил старый охотник? Почувствовав ее взгляд, закрывший было глаза человек заухмылялся. Нюргуна сразу отметила, что он был еще молод, но что-то было в его лице такое, что говорило о многих малопривлекательных удовольствиях, испытанных им.
— Ты, красавица, кто такая? Откуда будешь? — игриво спросил он.
— Ниоткуда. Сама по себе.
— Не замужем, значит? Приятно слышать. Правду говорили — у старика Буокая младшая дочь подросла. Не зря ехал.
Нюргуна испугалась. Велика тундра, а слухи бегут по ней быстрей оленя.
Чуурай откинул полог, пытаясь перетащить через порог тяжелый сундук. Нюргуна бросилась помочь ему.
— Ты ему не верь, сестра, — шепнул ей на ухо Чуурай. — Отец говорил — нехороший он человек.
Нюргуна зажала ему рот рукой и, достав из сундука постель, разостлала ее. Гость со стоном взгромоздился на шкуру.
— Оо, проклятый лекарь, дармоед! — взвыл он, схватившись за ногу. — Намазал какой-то дрянью да еще замотал так туго. Боль прямо адская! Нарочно, что ли, хочет с ног свалить? Не-ет, с Оргосом этот номер не пройдет! Пусть хоть совсем обезножу — доберусь до мошенника и голову скручу!
— Лечил, как умел. За что же его ругать?
— Ого? Смотри, какая смелая! Нет, ты скажи все-таки, откуда взялась?
— Ниоткуда.
— Ладно, потом разберемся. Эй, парень, тащи из ящика лепешки. Смотри, какие толстые, все равно что твой лекарь. Разогрей их получше! Масло там же, не проморгай.
Нюргуна подбросила в огонь дров, поставила чайник и подвинула поближе к Оргосу низенький столик? Мальчик неумело отковырял ножом от огромного кругляша масла несколько стружек, бросил их на сковородку. Нюргуна разломила полдесятка лепешек, намазала подтаявшим маслом и разложила на столе. Затем, несколько поколебавшись, она достала оладьи, которые оставляла старику.