— Что?!
— Представь себе… этот город стал у неё поперёк горла. И она сожгла его целиком. Наш город.
— Я не понимаю... — потрясённо выдохнул Дукан.
— А чего тут понимать? Она начала жечь несогласных почти сразу. Три утром, пять вечером на площади. Потом дома каких-то шишек. Потом пару мелких деревенек в окрестностях столицы. А потом Лукат.
— На кой чёрт?!
— Чтобы не было несогласных, — перебил его Воким.
— Но не так же нельзя!
— А вот так теперь столица свои дела делает. Вот так, господин барон. Я тоже спалил в своё время пару городков, но сначала я вывел оттуда каждого жителя, говорил с ними со всеми, выслушивал их, терпел их плевки и даже покушения. Не было выбора. Нельзя было отдавать врагу. Но вот так вот… своих же людей… И там не только Лукат сгорел.
— Она придёт сюда, — Воким упёр кулаки в подбородок. — Точно собирается. Месяц, два и будет тут. Но печальная весть в том, что я ничего с ней делать не будут. Война на два фронта, против своих же солдат в мои намеренья не входят, да и не потянем мы тут.
— И что теперь?
— Что, что… У неё же может хватит дурости пойти на нас! Если столкнуться две наши армии и начнут резать друга… да никто не выдержит. Сначала понесём потери, а потом люди разбегутся от неё и от меня. И темникам останется только пешочком дойти до столицы и без всякого сопротивления взять её. Так что от такого столкновения я собираюсь уходить. Самый умный шаг, хоть и поперёк горло стоит. Думаю послать ей письмецо и всё объяснить. Что подчиняться не будем. Пойдём к Чёрной Крепости и постараемся взять её. А она пускай с другой стороны заходит. Темников победим, а там уже решим, кто прав, а кто нет.
— А что люди? — возмутился Дукан. — Неужели они стерпели такое?
— А что люди? — пренебрежительно спросил Воким. — Наши люди и не такое стерпят. Говорит она страстно и на правду похоже. Они ей в рот заглядывают, да верят. Я тут сам расстроился, когда эту картинку представил. Выходит людям, даже нашим и хорошим, хозяин нужен. А как он ведёт себя, это уже его дело, хозяйское.
— Б…тский рот.
— Ладно, чего мы о грустном, да о грустном. Вижу, вы живые вернулись. С гор откуда-то. Удалось сделать что-то? Не буду спрашивать что.
— Нет, — Дукан стиснул зубы, подумал немного и признался: — Мы Госпожу искали.
— Вот оно что, — Воким налил себе ещё вина и шумно выпил его. — То-то я и думаю, что темники совсем с ума сошли, раз тут дорогу до Соласа ищут. Не дорогу они искали… И?
— И Госпожу они нашли первым, — тихо воздохнул Дукан. — Думаем, что теперь Она пленница в том, что осталось от Небесного Дворца.
Пальцы Вокима побелели, смяли бокал и отшвырнули его в сторону, он засопел и с минуту пытался успокоиться.
— Ладно! — с рыком выдохнул он. — Десять лет без Неё воевали. А я так вообще Её никогда не видел. На земле сражался. Мне какая разница?
— Людям этого говорит не стоит, — сухо заявил Дукан. — Сам знаешь, что им лучше надежда, чем плохая правда.
— А мне на кой чёрт сказал?
— Чтобы ты держал это в своей твёрдой башке, Воким. Вдруг получиться у тебя подсобить нам и хоть немного расчистить путь.
— Освободить Её вздумали? А чего раньше не сделали?
— Сил не хватало. И теперь не хватает. Но нам делать нечего. Будем чего-то придумывать. По крайней мере, наш путь теперь точно лежит в ту степь. Никаких больше заданий на стороне.
— Ха! — Воким оживился. — С нами пойдёте? К Чёрной Крепости?
— Да. Пойдём.
— А вот это новости уже добрые! — Воким радостно хлопнул в ладоши и потёр их. — Так бы сразу и сказал! Испортил мне весь настрой и аппетит, пёс. Садитесь к столу, добрые господа, время откушать и подкрепить силы.
***
— Значит, темники размякли за десять лет? — спросил Дукан, подымливая трубкой.
После короткого обеда они шли в другой конец лагеря — Воким желал проверить, как идёт заготовка припасов к походу обратно и хотел решить, стоит ли им дальше укреплять этот лагерь, или же с темниками в этой местности уже покончено. Они прошли окраину лагеря и остановились около ряда грубых клеток, наскоро сколоченных из досок и бревён. Воким окинул их рукой.
— Сам посмотри. Я бы не сказал. В плен почти не сдаются. Не хотят. Это всё, что мы набрали от сражения с семью тысячами. Много конечно кто разбежался по округе, их теперь ловить не переловить, но всё-таки пленников у нас кот наплакал. Есть у меня, конечно, много обиженных и мстительных, кто им и не предлагает сдаваться. Но до зверств, что творили темники нам далеко. Мы своих пленных просто так в расход не пускаем, кормим, поим, раны перевязываем. Тишь да гладь. Только с офицерами и отдельными извергами, которые перед местными отличились, у нас разговор короткий. Ну, они и сами понимают, что заслужили… Да и молодняка много у них нынче. Может, поэтому. Молодые, глупые, лёгкие на смерть. Думал, буду воевать с ветеранами Шестой, но их попадается один к десяти, или того меньше. Такие дела.
Пленники в клетках в его присутствии предпочли демонстративно отвернуться. Выглядели они измождёнными, раненными, избитыми, но далеко не на пороге смерти. Воким подошёл к ближайшей клетке и кивнул на девушку в облегающих кожаных доспехах. Хотел что-то сказать про неё, но перехватил взгляд Кальдура и спросил его:
— Видел уже таких вблизи?
— Да, — ответил Кальдур, поиграв скулами.
— Всадница дерьмозмеев. Мелкая какая, смотри, и худущая. Чтоб животные под ними не уставали. Ребёнок почти.
— Мне девятнадцать, — донеслось из клетки. Девушка поднялась на ноги насколько позволяла клетка, посмотрела на них сурово и холодно.
— А ну помалкивай там! — Воким пнул сапогом по решётке.
Девушка даже не вздрогнула.
— Суровая какая, ты смотри. Крылышки-то тебе пообломали, помалкивала бы от греха подальше. Скажи спасибо, что ничего сделать не успела с тварью своей! Закопали бы тебя живьём! — ругнулся на Воким и снова повернулся к Дукану. — Уже их десятка два насбивали. Страху-то было! А оказалось, что они тоже шугливые зверюги. Стрелы их слабо брали, а вот тяжёлые арбалеты неплохо справляются. Ставим бойцов в три стенки, подпускаем поближе и дырявим крылатых ублюдков. Последнее время уже даже поблизости не летают. Жизнь-то дороже.
— Всё равно небо наше! — прошипела из клетки темница.
Розари коротко хохотнула, подошла вплотную к клетке, взялась за решётки и прыснула сквозь них головку насколько смогла. У неё был такой взгляд, что темница отошла на шаг и запнулась о торчащее из земли корневище.
— Ой, деточка, — сквозь зубы прошептала Розари. — Если твои товарищи оставили в живых или пропустили хотя бы одного зеркан, то тебе и твоим дружкам нужно будет очень сильно молиться о своих душах, а не о небе. Потому что я никого из вас в живых не оставлю. Никого. Всех отправлю во Мрак.
Темница хотела ответить ей что-то дерзкое, но вдруг её глаза округлились. Она смотрела то на Розари, то на Кальдура, то на Дукана. И похоже, поняла кто перед ней. Вдруг её дыхание успокоилось, она насмешливо отвесила Розари реверанс, улыбнулась ей хищно, уселась на своё место и демонстративно отвернулась от них.
— И чем вы бабёнки занимаетесь тут? — хохотнул Воким. — Вам бы сидеть дома, да рожать.
В ответ он получил холодный взгляд Розари и усмешку Дукана, то ли разделившего его мнение, то ли наоборот посмеявшегося над ним.
— А есть у тебя кто посерьёзнее тут? — спросил старик Вокима. — Офицеров всех допросили? Мне бы перекинуться парой слов с парочкой. Сам понимаешь по какому делу. Может, знают чего.
— Эт можно организовать, — кивнул Воким. — Но позже и по-тихому. Не надо никаких вопросов лишних о том кто вы, чем занимаетесь и что мне недавно сообщили. Ты мой старый боевой приятель, если что. Можешь прямо так и говорить, если кто будет из моих тебе палки в колёса ставить. Уловил?
— Уловил. Спасибо.
— Ладно, с вами весело и можно не изображать из себя ничего, но у меня дел тут по горло. Приткнётесь у моего шатра, так и быть, выделю вам местечко, да вопросы этим жестом сниму к вам сразу же. Эй, Избранные, — Розари и Кальдур повернулись к нему. — Вас думаю не узнают, даже те кто видел вас в Опалённой Тверди. Пока вы не решите себя проявить… Уже про вас легенд настругали на век вперёд. Благочестивая дева неземной красоты и сын кузнеца, здоровый как бык... Никто и не думает, что вы как две бродяжки тут лазайте… Так что пока наслаждайтесь… тишиной. Сколько сможете. А потом пеняйте на себя.