Гигант снова замахнулся плетью.
***
Сердце Дукана рвалось из груди и отдавало болью. Оно страсть как не любило нервничать и такие подъёмы, старость всё же брала своё. Он шёл вперёд, на стену, одним из первых исполнять приказ Вокима, только потому, что по старой привычке первым, что он схватил, были не портки, а оружие. Большая часть солдат лагеря такой привычки ещё не имело, их застали врасплох и теперь им нужно было время, чтоб собраться и быть готовыми давать отпор.
Про себя он ругался, и этим пытался заглушить растущий страх. К его собственному неудовольствию он боялся не за жизнь Розари, а за свою жизнь, если они с Кальдуром не справятся с ворвавшимся в лагерь чудовищем. А оно было скверным. Настолько скверным, что никто из темников даже и не подумал войти в раскуроченные им ворота следом за ним. Побоялись быть рядом и попасть под горячую руку? Или они им просто не управляют?
Из проёма между палаток вдруг выскочил темник, возник из неоткуда и бросился на Дукан. Дукан инстинктивно приподнял перед собой небольшой щит, не сбавляя шага, увёл меч темника в сторону, заставил того потерять равновесие и тут же ткнул его эспадоном в зазор между шлемом и кольчугой. Тот упал на землю, хотел было встать, но почувствовав ранение горла и булькающую кровь, которую выбрасывало наружу с каждым ударом сердца, резко перехотел драться дальше. Он всё-таки поднялся, и попробовал шатаясь уйти, но рухнул в нескольких метрах.
Дукан проводил его настороженным взглядом в последний путь и пошёл дальше.
Стены временного лагеря не были стенами — всего лишь глубокий ров, земляной вал и частокол. Ничего удивительного в том, что кто-то уже прорвался не было. Темник скорее всего шёл освобождать своих, чтобы создать ещё больше хаоса, но просто не знал, что пленных очень мало и они ничего не смогут сделать. На его месте Дукан бы предпочёл факел, и сжечь как можно больше палаток и припасов.
Дукан немного замедлил шаг и стал осторожнее — вряд ли темник был один. Тут же его догнали и перегнали уже проснувшийся защитники, уже более менее готовые отражать угрозу, но пока ещё не созревшие до нормальной организации и тактики.
— Стену занимайте, дубины! — рявкнул им Дукан. — Они уже на подходе! И назад поглядывайте! Кучка уже прорвалась!
У стены уже кипел бой. С земляного вала сыпались стрелы и копья, они же летели от нападавших по дуге снизу вверх. Темники карабкались вверх и их отбрасывали, но это было совсем не похоже на осаду Опалённой. Слишком маленькое расстояние, очень плотный и тесный бой. И очень результативный. Дукан не видел сколько тел лежит внизу, но прикинул, что гарнизон лагеря уже понёс существенные потери.
Если бы гигант не выдал себя, возможно темникам удалось бы атаковать достаточно резко, чтобы сразу же перерезать дозорных и первых защитников, преодолеть укрепления и учинить тут резню.
Не сбавляя ходу, Дукан окинул скептическим взглядом свой эспадон, и прикинул, что ему тоже стоит разжиться копьём и подлиннее. Шорох отвлёк его от мыслей. Он едва успел развернуться к подкрадывающейся тени, которую уловил боковым зрением. Был готов так же легко прошить сопляка, которому не посчастливилось наткнуться в темноте на «беззащитного» старика. И замер.
Перед ним в полный рост распрямилось порождение Мрака. На три головы выше Дукана, в два раза шире в плечах, покрытое густой и вьющейся чёрной шерстью, с полуметровой пастью и глазами, светившимися яростью, звериным безумием и жаждой крови.
Дукан был жертвой. Красные глаза смотрели прямо в его душу, пасть была полна слюней от ожидания его плоти, когти были сжаты и готовы к удару, который оборвёт его жизнь. Оно рычало и было готово к прыжку.
В голове Дукана пронесся первый его урок фехтования и с быстрой, которую ему дали десятилетия тренировок, он ударил первым. Простой и мощный выпад, прямой укол в грудь, в сердце, вложение всего корпуса. Опытный фехтовальщик был узнал это движение и успел бы заблокировать. Порождение Мрака же предпочло смахнуть когтистой лапой Дукана вместе с оружием, попросту проигнорировав старания Дукана.
Он почувствовал, как кончик клинка с трудом проходит тугую плоть и болезненно утыкается рёбра, расположенные несколько иначе, чем у человека. Он успел подставить плечо и прикрыться щитом, но ответный удар было чудовищным. Дукана отбросило в сторону, щит разлетелся в стороны и он лишь чудом не утратил твердости в непострадавшей правой руке и удержал клинок. Перекатился по инерции и тут же вернулся в стойку, с ужасом понимая, что не чувствует левую половину тела, и что его рука висит плетью.
Чудовище не дало ему продыха, было уже рядом, готовое завершить начатое. Дукан отскочил назад насколько смог, думать времени не было. Его тело сработало за него, он опустил клинок к ногам, то ли сдаваясь, то ли изображая защитную стойку и тут же выкинул его вверх, отражая выпад воображаемого меча, отводя его в сторону, и одновременно выполняя удар в горло.
Чудовище клацнуло зубами перехватив меч до половины, а Дукана настолько сковало страхом, что он даже не попытался вырваться или хотя бы отпустить клинок. Зубы твари сошлись на лезвии, мышцы шеи натянулись и Дукан понял, что сейчас эта тварь перекусит его оружие, как она уже делала не один раз, таким же привычным приёмом, какими её атаковал Дукан.
Раздался хруст, но не стали, а зубов твари. Чёрные зрачки сузились от удивления и боли, пасть разошлась в стороны, чтобы попробовать снова, и тут же Дукан ударил. Влез этой твари рукой в пасть до половины локтя, так чтобы ударить как можно глубже. Клинок не смог пробить череп, ушёл куда-то в голову застрял там. Дукан тут же расцепил хватку и отпрыгнул назад, пытаясь нащупать за поясом нож и разобраться куда ему бежать, чтобы спасти свою жизнь. Чудовище сделало к нему несколько шагов, кашлянул кровью и вдруг упало замертво, пастью вниз, на рукоять клинка. Лезвие его вылезло с другой стороны затылка, и ноги побледневшего Дука она подкосились. Он осел на земл.
— Госпожа благослови кузнеца Акнисома, выковавшего этот чудесный клинок, дай ему детей, достатка и здоровья жить век, — быстро пробормотал старика.
Он с трудом вырвал клинок из пасти твари, уперевшись в клыки ногой. На лезвии появились царапины и шербинки, но клинок всё ещё был остёр и гнулся как нужно. Онемение с пальцев левой руки прошло, он смог поднять её с трудом, сжать кулак и мотнуть плечом. Его рубаха была разодрана в трёх местах, когти порождения вошли глубоко, раны от них кровоточили так, что Дукан предпочёл остановиться, дорвать рубаху и сразу же перевязать плечо. Судя по ощущениям у него была сломана как минимум ключица, руку он поднять не мог. Лезть на стену в таком состоянии — идея плохая. Значит, он будет прикрывать защитникам спины и фехтовать одной рукой.
Дукан кивнул сам себе, пожалел, что не захватил флягу с вином и нечем промочить пересохшее горло и полить промокшее нижнее белье. Повернулся в сторону ледяного вала и снова побледнел.
То, что он увидел, в голове не укладывалось. Земляная насыть вдруг взорвалась и устремилась вверх, в стороны раскинулись комики грязи и травы, но они падали не в стороны, а будто бы притягивались к эпицентру взрыва. Частокол выскочил из своих гнёзд и устремился туда же. Земля и дерево срослись между собой и обратились новым чудовищем. Колдовской тварью.
Крики ужаса не успели заиграть в полной мере, а защитники уже были разбросаны и перемолоты ожившей земляной массой. Несколько темников попытались прорваться сквозь ослабевшую защиту, но земляной вал поглотил и их. Дукан стиснул зубы, повернулся боком к чудовищу и быстрыми шагами пошёл на юг.
***
Луна стояла высоко, а звезды светили холодно и ярко.
Ни стрелы, ни горящее масло, ни что-либо ещё из арсенала защитников не могло взять чудовищное создание бледного колдуна. Всё время, что Дукан потратил на выход из лагеря, он слышал позади крики, сжимающие его и так усталое сердце. По пути он зачерпнул грязи и размазал её по своему лицу и одежде.
Он шёл, чтобы убрать бледного колдуна.