- Если бы сейчас тут был кто-нибудь вроде Ресвайта, он бы сказал: сегодня принц Уильям, наследник Талайны, принимает в оруженосцы почтенного сэра Говарда из рода Ланге, и да славится их союз во веки веков, - процитировал юноша. - Но Ресвайта нет, поэтому давай забудем о вступительной части и сразу перейдем к делу...
Он гордо выпрямился, а сэр Говард, наоборот, преклонил колено. Оба выглядели так, будто происходило невероятно важное событие.
Альтернатива поиску драконьей головы была проста и очень изящна. Охота за нежитью, конечно, высоко ценилась у рыцарей, но еще более высоко извечные воины чтили тех, кто каким-либо образом снискал себе чин оруженосца при короле - или наследнике трона. Ясно, что Уильяма якобы украл звероящер, что приемная мать обещала любые деньги тому, кто его найдет, и что его отец не собирался в ближайшее время снимать корону. Однако у Его Высочества все же был план, деталями которого он, впрочем, пока не рискнул поделиться. Он предоставил сэру Говарду очевидный выбор: довериться малоизвестному молодому принцу - или уехать на поиски нового дракона, как говорил сам рыцарь - желательно неразумного. И воин, лишь немного поразмыслив, предпочел первое.
- Я, - хорошо поставленным голосом начал он, - Говард Ланге, называемый Художником, клянусь, что стану достойным защитником, надеждой и опорой Его Высочества Уильяма из династии Хилл. Я, Говард Ланге, называемый Художником, клянусь, что никогда его не предам и не допущу, чтобы Его Высочество Уильяма предал кто-то другой. Я клянусь, что вся моя отвага, вся моя доблесть, вся моя верность и вся моя сила будут принадлежать Его Высочеству Уильяму безраздельно, и он сможет ими воспользоваться, если появится такая необходимость. Я клянусь, что скорее умру сам, чем позволю умереть Его Высочеству Уильяму. Вы - и никто, кроме вас, милорд, - отныне и до конца станете хозяином моей души, распорядитесь ей по своему усмотрению. Отныне и до конца я, Говард Ланге, называемый Художником, являюсь вашей собственностью, и я бесконечно вам благодарен.
Уильям успел заскучать, но долгие месяцы, проведенные с матерью за приемом послов, сыграли весомую роль.
- Дай мне свое оружие, рыцарь, - скомандовал он, приближаясь на лишний шаг.
Говард послушно протянул ему двуручный меч - как положено, рукоятью вперед. Уильям уверенно за нее схватился, но вес оружия оказался столь сокрушительным, что острие тут же звякнуло о мраморные плиты пола, лишь чудом не разделив тело сэра Говарда на две половинки.
- Давайте-ка лучше я. - Рыцарь перехватил двуручник латной перчаткой за лезвие и помог принцу плашмя стукнуть себя по шлему. - Вот. Теперь ваша заключительная речь...
- И откуда у тебя силы берутся, чтобы таскать эту железяку? - посетовал Его Высочество. Поскорее избавился от меча, облегченно выдохнул и мягко, с уверенностью старшего по званию, заговорил: - Я, принц Уильям из династии Хилл, принимаю в оруженосцы тебя, сэра Говарда Ланге, называемого Художником. Я, принц Уильям из династии Хилл, принимаю все твои клятвы, и пусть они будут светом, способным разогнать любую, даже самую кромешную, темноту. Помни, что где бы ты ни был, тебя терпеливо ожидает твой господин, чтобы сражаться спиной к спине, обороняя земли, отведенные ему законом Тала... кхм, то есть законами Драконьего Леса. Отныне и до конца я буду распоряжаться твоей душой - и открою тебе свою, тем самым показывая, что клятвы, принесенные тобой, действуют в обе стороны. Встань, - он сопроводил последнее слово жестом, - и живи так, чтобы я гордился своим решением.
Сэр Говард поднялся и немедленно поклонился. Ему еще ни разу не приходилось вести себя так официально, и теперь, когда церемония закончилась, он с недоумением уточнил:
- Неужели королям нравится, что церемониальная речь содержит столько повторов? Я, сэр Говард Ланге, называемый Художником. Я, сэр Говард Ланге, называемый художником. Я, сэр Говард...
- Эти повторы доказывают, - перебил его Уильям, скривившись, - что клятва действительно твоя, а не чья-нибудь чужая. По слухам, вражеские шпионы не способны такое выдержать и непременно запинаются в середине.
- Я тоже чуть не запнулся, - весело улыбнулся рыцарь. - Но, даю слово чести, я не шпион и уж тем более не враг милорду.
Он опять поклонился.
- Ой, да перестань, - поморщился Уильям. - Церемония, проведенная в Драконьем Лесу - это чистой воды формальность. Я не король, я похищенный принц. Причем похитил я себя сам, а потом уже навязался Эсу. Если бы он меня выгнал, то я, наверное, уже оказался бы в желудке у вурдалака.
- Вурдалаки в лесах не водятся. Им больше по нраву небольшие деревни, где людей хоронят прямо за частоколом и далеко за едой бегать не нужно. А здесь, - сэр Говард задумчиво подошел к витражному окну, - я не обнаружил никаких следов нежити, несмотря на то, что шатался по окрестностям около двух суток. Сплошные зайцы, ежи, лисицы да медведи, и те какие-то флегматичные, нападают разве что на тех, кто сунется в их берлогу. Собственно, - он повернулся к Уильяму и криво улыбнулся, как бы заранее извиняясь за глупость, готовую сорваться с его языка, - мне показалось, будто лес давно и весьма крепко спит, не реагируя на гостей.
Его Высочество поежился:
- Спит, значит...
В кабинете генерала Хадаса царила уютная и добрая обстановка. Демон, одетый в голубой мундир, сидел за своим рабочим столом, по правую руку от него устроился парень-медиум, а синеглазый мужчина-архимаг облюбовал подоконник, откуда было в равной степени удобно следить за всеми тремя поздними собеседниками. Эс по-прежнему находился в кресле напротив генерала, и на его лице читались крайнее любопытство, легкая настороженность и все та же насмешка, непоколебимая и стойкая.
- То есть выйти в Ад, - переспрашивал он, качая в ладонях чашку с горячим чаем, - можно из любого обитаемого измерения?
- Если помнить о правилах - да, - спокойно подтвердил архимаг. - Я должен упомянуть, что освоиться и привыкнуть к расположению местных ярусов довольно трудно. Они хаотичны, а бывает, что и сами перемещаются, вынуждая меня заново составлять карты. Признаюсь честно, без них я бы почти наверняка потерялся.