- Верно.
- Ни единой поблажки?
- Ни малейшей.
- Хорошо. Спрашивай.
- Нет, детка. Сегодня задачу я тебе не облегчу. Придётся говорить самой.
Мэри обречённо покачала головой. Однако с кем же ещё ей проходить через эмоциональное аутодафе как не с Робертом.
- Прямо так прямо, но рассказывать особо нечего. Я сказала Мэтту о своих чувствах. Он сказал, что хочет меня в своей жизни. После чего отправил к тебе, попросив три дня на то, чтобы завершить здесь дела. И вот я стою на твоей кухне в твоём халате, потому что из одежды у меня только одно вечернее платье, и думаю, а не поменяла ли плохое на худшее с той только разницей, что это конкретное худшее я очень люблю.
- Это из-за Мэтта Крайтона ты уехала из Чикаго? - мягко спросил Роберт.
- Отчасти.
- Он тебя обидел?
- Наоборот. Это я обидела его тем, что ушла.
- А почему же ты ушла, Мэри-джелли?
Мэри вздрогнула, чуть не выронив кружку с горячим кофе, и во все глаза уставилась на мужчину.
«Мэри-джелли». Так звал её Пит. Странным образом мысли, в которых она сравнивала Роберта Стенхоупа с человеком, который хотел её удочерить, вышли из подсознания наружу. Это оказалось болезненным. Полный понимания и сочувствия взгляд Роберта боль эту не облегчал. В который раз за последние двенадцать часов Мэри боролась со слезами. В который раз её логически обоснованные фразы и поступки теряли всю свою логику и обоснованность. Они просто становились несущественными под напором одного единственного неоспоримого факта. Его-то она и озвучила:
- Потому что состояние счастья для меня нетипично. Оно пугает. Я не умею быть счастливой, Роберт. Пыталась несколько раз, но всё без толку. Моё счастье имеет свойство быстро заканчиваться. Так случалось ни раз, и никто не даст гарантий, что не повторится вновь.
- Любое счастье конечно, девочка. Пожалуй, только в детстве мы не видим его границ. К сожалению, твои границы возникли именно в тот период, отсюда же все твои беды. Однако я никогда не думал, что ты такая ленивая, Мэрилин Рейнольдс.
Последняя фраза вызвала искреннее удивление.
- Ленивая? Поясни.
- Охотно! - согласился Роберт. - Несчастным быть легко. Вернее, не несчастным, а не счастливым. Большая часть людей несчастлива, потому что счастье - это каждодневный труд. Тяжёлая работа, за которую многие даже не отважатся браться.
- Вдобавок ты назвал меня трусихой. Незавидный я человек. Может, не зря так о себе думаю?
- Может, и не зря. Но ты не хочешь попробовать доказать обратное?
- Кому? Себе?
- В твоём случае это не стимул. Тебе ещё надо научиться любить себя, Мэри, чтобы принимать себя же за авторитет. Давай лучше мне. Чем ты рискуешь, в конце концов?
- В данном случае, отношениями с твоим племянником.
- Аргумент, - согласился Роберт. - С ним ты могла бы прожить вполне уютную жизнь. Пусть не счастливую, но и не совсем несчастную. Возможно, этого хочет и Алекс. Но, судя по искрам, которые летают между тобой и Крайтоном, я очень рад, что до этого не дошло. Всё-таки, это сын моего брата. Было бы горько видеть его несчастным.
- Алекс всё равно будет уязвлён.
- Переживёт. Это менее травмоопасно, чем прожить всю жизнь с женщиной, любящей другого.
Мэри не могла не согласиться с этими словами, потому что тоже об этом думала. Она пыталась быть счастливой с Алексом, и не его вина, что в этом они оба потерпели крах.
- Роб, - тихо позвала она после того, как всё обдумала. - Как думаешь, на этот раз у меня получится?
Вместо ответа Роберт подошёл к холодильнику, взял оттуда упаковку порционных сливок и отломил от неё два блистера. Вместе с кусочком тростникового сахара и чайной ложкой он поставил их перед Мэри. Именно так она и любила пить кофе: две порции сливок и один кусочек сахара.
- Ты стоишь на моей кухне в моём халате, - улыбнулся мужчина, которого она без натяжки могла назвать своим лучшим другом. - И из одежды у тебя только вечернее платье. Думаю, у тебя уже получается, девочка.
Личико Мэри едва начало расплываться в счастливой улыбке, как в кармане её халата привычно требовательной мелодией ожил телефон.
Ещё не посмотрев на экран, она знала, что звонит Алекс.
- Что это ещё за ребячество, Мэри! - Он так громко кричал в трубку, что ей пришлось отодвинуть её от уха. Роберт сделал смущённую гримасу, но остался стоять рядом. Мэри всё-таки улыбнулась, благодаря его за поддержку.
- Привет, Алекс.
- Привет, Алекс? И это всё, что ты можешь сказать? Ко мне с утра стучится горничная с совершенно идиотским заявлением, что ей надо забрать твои вещи. Я подумал, речь о чистке или прочем дерьме, но она достаёт из шкафа твой чемодан и начинает складывать туда всё, до чего дотягивается. Потом она вспоминает, что ей поручено отдать мне какой-то конверт, потому что, видите ли, администратор пропустил моё возвращение в номер. И что я нахожу в том конверте, Мэрилин?