Гермиона не заметила, как какофония безудержного и давящего на неё веселья осталась позади, а ноги сами привели её на безлюдную часть пляжа. Солнце давно скрылось за горизонт, сумерки сгустились, и она с удивлением обнаружила, что атласное, темно-синее небо уже украсили изящные золотые пуговки-звезды. Море теперь казалось угольно черным, пугающим, так и норовящим затянуть в свои глубины незадачливых незнакомцев, осмелившихся приблизится к его бушующим водам, и в другой ситуации Гермиона поостереглась бы подойти почти к самой его кромке. Но сейчас она чувствовала себя как никогда комфортно, стоя прямо здесь, всего в метре от лижущих берег волн. Казалось, всё вокруг олицетворяло то, что творилось в её душе: абсолютный хаос, смятение, отчаяние и, вместе с тем, какое-то странное мрачное торжество от осознания того, что не одну её угораздило попасть в такую неурядицу под названием «неправильные чувства к неправильному человеку».
Сильные порывы ветра путали волосы, обдавали холодными потоками её лицо и тело, но, вместе с тем, странно исцеляли, приводили в чувство. Гермиона не могла, не хотела сейчас о чем-либо думать, добивать себя пережевыванием тех фактов, которые она недавно узнала. Она лишь бесстрастно смотрела вдаль, на вздымающиеся в безумном танце волны, вдыхала запах моря, смешанный со свежестью дождя, и находила в этом необходимое успокоение.
Гермиона не знала, сколько прошло времени, прежде чем она почувствовала, что готова вернуться к друзьям, а заодно вновь очутиться в эпицентре праздника. Удивительно, но чем дальше она уходила от бушующего моря, чем явственнее слышала приближающиеся звуки музыки и жизнерадостные голоса, тем сильнее ей хотелось присоединиться к этому безудержному веселью, хотелось забыться и запретить себе думать о чем-либо, кроме развлечений и отдыха. Наверное, она слишком много страдала в последнее время, калечила себя самыми уничижающими мыслями и — кто знает? — может быть, сейчас хвалебная целительная магия Магнолии наконец-то вступила в силу в виде непонятно откуда взявшегося сумасшедшего желания Гермионы сделать нечто безумное: полностью отпустить себя, на этот раз осознанно.
Возможно, высшие силы покарали её за столь неуместный порыв, потому как первое, что она увидела, шагнув на танцевальную площадку, был Малфой, прижимающий к себе в танце смуглую вертлявую итальянку, которая, похоже, была всерьез намерена полностью ощупать его тело своими ловкими ладонями. И внезапно, не смотря на то, что Драко явно не был столь воодушевлен танцем, как его партнерша, не смотря на то, что при внимательном рассмотрении, все же прижимала к себе его она, а не он её, не смотря на то, что неожиданно материализовавшийся рядом Забини, обнимающий одной рукой знойную белокурую красавицу, начал отчаянно жестикулировать Малфою, очевидно, призывая того обратить внимание на Гермиону, она почувствовала моментально вскипевшую в груди злость, смешанную со жгучей обидой. На какое-то время замерев на месте, она увидела, что Драко, наконец, вскинул на неё взгляд, но прежде чем поймать в его глазах тень каких-либо эмоций, Гермиона, резко развернувшись, зашагала прочь. Она, абсолютно себя не контролируя, невольно расталкивала толпу, пытаясь как можно скорее пробраться к столику своих друзей. В голове крутились такие словесные характеристики по отношению к Малфою, что, пожалуй, даже Рон мог бы присвистнуть, озвучь она их вслух. Хотя, разве имеет она право злиться? Какого черта она сейчас ведет себя, как ревнивая подружка? Что она вообще о себе возомнила?! Это его дело, как проводить время, а главное, с кем. Она не его жена, не его девушка и даже не его подруга, а если говорить прямо, то просто напросто никто. Во всяком случае, никто для того, чтобы сейчас трястись от гнева только из-за того, что Малфой нашел себе развлечение на танцполе.
Внезапно, Гермиона почувствовала, как чья-то рука сомкнулась на её запястье. На секунду она замерла, сердце ухнуло вниз, а внутри живота вмиг поднялось волнующее чувство чего-то…
Она медленно обернулась и едва сдержала разочарованный стон: за её спиной стоял весело улыбающийся Матео.
— Куда так спешишь, bella? Веселье в самом разгаре! Давай потанцуем!
Гермиона заставила себя через силу улыбнуться и уже готовилась вежливо отказать, когда внезапно ей пришла в голову гениальная мысль. И хотя внутренний голос безжалостно констатировал, что она ведет себя как полная дура, она все же медленно проговорила:
— В самом деле, Матео, куда спешить? Пожалуй, я могу себе позволить немного потанцевать. — Она на миг задумалась, продумывая детали своего плана действий. — Вот только давай отойдем поближе к центру: я там комфортнее себя чувствую.
Итальянец не смог скрыть удивления, но тут же быстро протянул ей руку, очевидно, боясь спугнуть момент, и она с мрачным предвкушением её приняла, теперь уже улыбнувшись почти искренне.
Гермиона знала, что ревность Рона небезосновательна: она и сама чувствовала, что симпатична итальянцу, но при этом прекрасно знала, что он никогда не посмеет перешагнуть профессиональную грань, если она этого сама не захочет, конечно. Развлекать отдыхающих входило в его обязанности, а потому не было ничего предосудительного в том, чтобы периодически приглашать на танец кого-либо из гостей, чем Матео сейчас и воспользовался.
Молча следуя за ним, Гермиона исподтишка смотрела по сторонам, выискивая знакомое лицо Малфоя или Забини, и, когда она увидела недалеко от себя Блейза, внезапно остановилась. Ага, раз он здесь, значит и Драко, скорее всего, недалеко. Сощурив глаза, она с холодной расчетливостью приняла выгодную стратегическую позицию для её глупого, но необходимого для чувства собственного удовлетворения плана, и повернулась к Матео. Он смотрел на неё, вопросительно вскинув брови.
Не говоря ни слова, Гермиона начала покачивать бедрами в такт музыки и приблизилась к нему. Итальянец сразу понял, что к чему, а потому мягко обхватил её за талию и сжал ладонью кисть её правой руки. Как по заказу, музыка стала ещё громче и разнеслась над танцполом вихрем латиноамериканских ритмов. Злость Гермионы моментально растаяла, стоило ей лишь их услышать, и она полностью отдалась ведению итальянца. Она искренне наслаждалась танцем и почти забыла про желание по-детски отомстить Малфою. Ведь, не зная, сработает её план или нет, она хотела, чтобы он испытал те же эмоции, что и она, увидев его в объятьях той девицы. До смешного наивно.
Темп музыки нарастал, толпа одобрительно загудела, и Гермиона почувствовала, как оторвал её за талию от пола Матео и закружил. Вскрикнув от неожиданности, она весело засмеялась, и когда её ноги вновь коснулись пола, внезапно увидела из-за плеча итальянца, что буквально в паре метров от неё стоит Малфой и смотрит на неё, скрестив руки на груди и скептически выгнув бровь. На его лице играла легкая ухмылка, но глаза оставались холодными, жалящими, прожигающими насквозь, и на какую-то долю секунды Гермиона невольно съежилась под его взглядом, словно нашкодившая школьница, застигнутая врасплох. К счастью, к ней практически сразу же вернулись все остальные чувства, и, в первую очередь, внутреннее ликование от того, что она видела — желаемый эффект достигнут.
Гермиона, как ни в чем не бывало, отвела взгляд, словно столкнулась глазами с незнакомцем, и вновь посмотрела на Матео. Тот сиял от удовольствия.
— Bella, я, конечно, знал, что у тебя есть способности к танцам, но никогда бы не подумал, что ты сможешь так раскрепоститься в движениях за столь короткий срок!
Невольно смутившись, Гермиона отвела взгляд. Если б он только знал, что поспособствовало этому раскрепощению…
— Матео, ты мне льстишь, — скромно произнесла она, не удержавшись от довольной улыбки, которая, впрочем, была вызвана не услышанными словами, а воспоминанием о выражении лица Драко, когда он увидел её порхающую и смеющуюся в танце с итальянцем.