Словно почувствовав её взор, Гарри слегка вздрогнул, будто вспомнив что-то, кинул на неё быстрый взгляд и сел рядом с Роном, уставившись в свою тарелку. Сразу после этого Джинни заняла своё место справа от Гермионы.
— Не знаю, как сказать, но… Я просто не мог тебя поздравить в тот момент. Честно говоря, я боялся, что не смогу за себя поручиться, если вновь увижу тебя рядом с Малфоем, — как ни в чём не бывало продолжил Рон, нахмурившись.
Гермиона заметила, как напряглось тело Гарри от его слов, но он по-прежнему хранил молчание, вяло ковыряя вилкой содержимое своей тарелки.
— Ох, Рон… — закатила глаза Джинни и с беспокойством глянула на своего будущего мужа.
— Что «Рон»? Ты сама видела, как он её лапал на сцене! И вообще, если бы я не знал Гермиону, то подумал бы, что ей это даже нравится.
— Рон! — уже возмущённо воскликнула Джинни, и её глаза наполнились страхом: пальцы Гарри побелели, когда он со всей силы сжал вилку в руке. На его лице заиграли желваки, и Гермиона молилась всем богам на свете, чтобы он не сорвался.
— Ты всё преувеличиваешь, — наконец произнесла она стандартную отговорку, зная, что на самом деле Рон даже преуменьшает. Ведь ей не просто нравилось танцевать с Малфоем. Она по-настоящему наслаждалась этим.
— Ладно, чёрт с этим, Гермиона. В общем, я просто хотел извиниться, что не поздравил тебя. Понимаешь, я был в бешенстве и ушёл сразу после слов ведущего о том, что ваш с Малфоем танец признан лучшим, — немного успокоившись, с раскаянием произнёс Рон. — Я очень разозлился, когда мне в голову пришла одна дурацкая мысль…
Он замолчал на какое-то время, опустив взгляд в тарелку, после чего вновь поднял на неё глаза и сказал:
— В какой-то момент вашего танца мне пришла мысль, что это всё по-настоящему. Я почти мог поклясться, что у тебя что-то есть с Малфоем, Гермиона.
Неожиданный звук упавшей на пол вилки приковал взгляд всех сидящих за столиком к Гарри, который торопливо поднял её и чересчур нервно бросил на стол.
— Знаете, я, пожалуй, уже наелся. Пойду к себе в бунгало, — с шумом отодвинув стул, он поднялся на ноги и кинул напряжённый взгляд на Джинни. — Я буду ждать тебя там.
Не дожидаясь ответа, он резко развернулся и почти бегом двинулся прочь. Лишь когда его спина окончательно скрылась из вида, Гермиона поняла, что всё это время не дышала, с ужасом наблюдая за развитием событий.
— Что это с ним? — недоумённо спросил Рон у своей сестры. — Он с самого утра сам не свой.
Джинни устало вздохнула.
— Не одному тебе, Рон, было неприятно видеть Гермиону в объятиях Малфоя.
И когда Рон понимающе хмыкнул в ответ на её слова, Гермиона почувствовала себя по-настоящему несчастной.
*
Драко нашёл для себя лекарство.
Он в который раз одержимо сжал края уже изрядно затасканного листа бумаги и жадно пробежался по строчкам, написанным на нём:
«Draco, mio caro! Я не знаю, смогу ли найти тебя, прежде чем мне придётся вновь покинуть «Магнолию», и поэтому пишу тебе это небольшое письмо. Представляешь, мне удалось уговорить дядю вернуться сюда, и, хотя у меня есть всего тридцать минут, я искренне надеюсь, что смогу провести их с тобой. Но если нет, то хочу, чтобы ты знал: я очень по тебе скучаю и с нетерпением жду нашей встречи. Мне не хватает тебя, жаль, что последний наш разговор был столь напряжённым. Прости меня за мои глупые сомнения! Я ведь не должна в тебе сомневаться, правда? Ну вот, чувствую себя ревнивой дурой. И раз так, не могу не спросить: ты же по-прежнему верен только мне? Правда? Понимаю, звучит так глупо, но мне почему-то не по себе. Надеюсь, ты сможешь избавить меня от всяких дурных мыслей, как только мы увидимся.
Пора идти, а я пишу такой бред. Мне жаль, Драко. Я просто, видимо, совсем схожу с ума без возможности быть рядом с тобой. Оказалось, мои чувства к тебе куда глубже, чем я могла представить.
Надеюсь, они взаимны.
Крепко целую, твоя Элиса».
К счастью, эффект был тот же: Драко вновь почувствовал, как желание ворваться в бунгало к Грейнджер постепенно начало отступать. Несмотря на то, что это было нестерпимо трудно — бороться с потребностью хотя бы просто посмотреть на неё, он всё же вновь совладал с собой и, устало опустившись в кресло, прикрыл глаза рукой.
Прошло уже три дня с того самого момента, как они виделись в последний раз. Сложнее всего было в первые сутки: тогда он даже почти дошёл до двери её бунгало, прежде чем невероятным усилием воли заставил себя уйти прочь. Он понимал, что обязан сначала разрешить все вопросы с Эл, если хочет окончательно выяснить отношения с Гермионой. Но проблема была в том, что он понятия не имел, когда вернётся Элиса и вернётся ли вообще. Конечно, он никогда не претендовал на роль хорошего парня, но сейчас понимал, что в сложившейся ситуации просто обязан перед ней объясниться, особенно теперь, когда узнал о её чувствах и просто потрясающей интуиции. И плевать, что, скорее всего, его откровения принесут только ещё больше проблем. В конечном счёте это гораздо лучше, чем разрываться на части, пребывать в подвешенном состоянии, будучи не в силах решить, что же делать дальше.
Драко запрокинул голову на спинку кресла и устало вздохнул. Он в который раз попытался представить, как бы всё сложилось, не зайди Поттер в комнату в тот момент. Вероятно, у Драко был бы самый лучший секс в жизни, а потом… Что? Общались бы они с Грейнджер как прежде, или их отношения как-то изменились бы? Встречались бы они снова, спали бы вместе или, наоборот, предпочли бы сделать вид, что всё произошедшее — ошибка? А может, всё обернулось бы совсем иначе, например, как если бы Грейнджер по-настоящему возненавидела его за то, что по его вине окончательно потеряла рассудок, а он этим воспользовался?! Драко этого не знал. Но зато совершенно точно вырисовывалось одно: ему в любом случае пришлось бы рано или поздно объясниться и с Элисой, и с Гермионой. Это был лишь вопрос времени.
Внезапно перед глазами Драко вновь пронеслось воспоминание о том, как посмотрела на него Грейнджер, услышав слова Блейза об Эл, а следом всплыло и другое — как она на него не посмотрела, прежде чем уйти из комнаты. И это лучше всего прочего говорило Драко о том, что вряд ли после произошедшего она ждала его с распростёртыми объятиями на пороге. Скорее всего, она не хотела его видеть вообще.
Но он хотел. И пришёл бы, точно пришёл, наплевав на то, что это, определённо, было бы проявлением высочайшего эгоизма с его стороны. И единственным, что его сдержало тогда и сдерживало до сих пор в мгновения этих безумных порывов увидеть Грейнджер, было письмо. В сущности, оно стало необходимым лекарством от наваждения по имени Гермиона. Но надолго ли?
Рядом что-то зашелестело. Драко открыл глаза и увидел на столике справа от себя знакомый конверт со знаком «Магнолии». Первой мыслью было не открывать его, сделать вид, что он не заметил, но всё же интерес победил, и в следующую минуту Драко прочитал послание.
Лучше бы он этого не делал.
Ведь способа оградить себя от злых шуток «Магнолии» у него не было до сих пор.
*
— Неужели нас всех пригласили? — Рон по-прежнему с подозрением сравнивал содержимое трёх разложенных на столе писем. — Гермиона, ты уверена, что в твоём приглашении текст такой же?
— Да, уверена, — в который раз утвердительно ответила она. — Я уже говорила: нет ничего удивительного в том, что всех пригласили на танцевальный урок, посвящённый подготовке к балу-маскараду.
— Ненавижу танцы, — неприязненно буркнул Рон и скрестил руки на груди.
— И тем не менее тебе придётся пойти. Ты же знаешь правила «Магнолии», — вздохнула она, с тоской посмотрев на письма: ей и самой меньше всего на свете сейчас хотелось вновь оказаться на танцевальном паркете.
— Ненавижу «Магнолию», — упрямо продолжал Рон, смотря на Гермиону так, словно это она во всём виновата.
— Ради Мерлина, Рон, заткнись, — закатив глаза, бросила ему Джинни. — Это не самое худшее, что могло произойти. Подумаешь, потопчешься час вместе с нами на паркете и пойдёшь заниматься своими делами. К тому же не ты ли когда-то кричал, что хочешь танцевать с Гермионой?