— Гарри, она рассказала мне обо всём совсем недавно. Я понятия не имела, что в Хогвартсе у неё были отношения с Забини.
— Но как? Гермиона, неужели ты за целый год общения с Джинни так и не заметила ничего странного в её поведении? Вы же проводили так много времени вместе, — недоумённо покачал он головой.
— Нет, Гарри, правда нет. Честно, я очень плохо помню последний год учёбы в Хогвартсе. Иногда мне кажется, его и не было вовсе, — ответила Гермиона, отстранившись от него.
Гарри глубоко вздохнул и прикрыл глаза.
— Ладно, это уже неважно. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, почему я так себя вёл, увидев, что ты и Малфой… Что вы вместе. Просто это было слишком похоже на то, как я узнал о Джинни и Забини. Вот только в твоём случае на моём месте оказался Рон, который сейчас абсолютно не догадывается о том, что происходит.
Гермиона чувствовала, что он напряжённо смотрит на неё, буквально вынуждает произнести хоть что-то в ответ на жёсткую правду.
— Гарри, он сейчас так счастлив, ведь он встретил Саманту, и, похоже, она ему по-настоящему нравится… — неловко начала она, понимая, как всё это жалко звучит, но тот лишь замотал головой.
— Вот именно, Гермиона, она ему нравится, — настойчиво перебил он. — Но любит-то он тебя.
Его слова повисли в тишине, которую, казалось, не решался нарушить даже назойливый ветер. Молчание затянулось, но Гермионе нечего было сказать. Она понимала, что Гарри прав, но эта правда душила её, заставляла чувствовать себя до омерзения несчастной.
— Ты должна ему рассказать, Гермиона. Если у вас с Малфоем всё серьёзно, ты должна рассказать, иначе… — он поднял на неё тяжёлый взгляд, — это придётся сделать мне.
Фонарь пару раз моргнул своим тусклым светом, и ей показалось, что они вот-вот окажутся в темноте. Хотя для Гермионы разницы не было: она уже давно пребывала в ней, словно слепая, бродила по лабиринту чувств, на ощупь пытаясь найти правильный выход.
— Я знаю, Гарри, — наконец безжизненным голосом вымолвила она. — Просто дай мне время разобраться во всём, пожалуйста.
Он коротко кивнул, а затем поморщился, когда начал говорить:
— Впрочем, если всё это, — неопределённо повёл Гарри рукой с невесёлой усмешкой на губах, — окажется лишь временным увлечением, то обещай мне, что сделаешь всё, чтобы Рон не узнал о нём.
Гермиона устало улыбнулась.
— Обещаю.
Они почти синхронно поднялись со скамьи, не решаясь взглянуть друг другу в глаза. Почему-то вмиг стало странно неловко.
И прежде чем Гермиона разобралась, в чём причина, Гарри тихо сказал:
— Только мне кажется, что рассказать тебе всё же придётся.
Но ей не казалось. Она была в этом уверена, и, судя по мрачному выражению лица Гарри, он тоже. Просто обоим не хватило духу озвучить, почему ей в конце концов нужно будет признаться во всём Рону.
Они уже почти подошли к её бунгало, когда Гарри неожиданно произнёс:
— Знаешь, чего я больше всего боюсь?
Он притормозил, и Гермиона остановилась рядом.
— Я боюсь, что Джинни…
— Гарри, она любит тебя. Поверь мне, я знаю это наверняка, — мягко перебила Гермиона и коснулась его руки.
Он посмотрел на неё полным горечи взглядом и медленно покачал головой.
— Я знаю, Гермиона. Просто я боюсь, что Джинни любит его больше.
Она вздохнула, и уже собиралась что-то сказать, но Гарри внезапно развернулся и зашагал прочь, опустив плечи.
Возможно, это было лучшим решением с его стороны — уйти, не дождавшись ответа. Ведь ответа на его немой вопрос у Гермионы просто не было, и что-то подсказывало ей, что Гарри это понимал. Зато где-то в районе сердца была тупая боль, а в голове — осознание, что заснуть в ближайшие часы она вряд ли сможет.
Ноги сами зашагали от бунгало прочь.
*
Ему было одиноко. Возможно, поэтому идея остаться в тишине своего бунгало показалась Драко малопривлекательной, и он решил туда не возвращаться. Он побрёл в знакомый бар, в котором в последний раз был вместе с Грейнджер, и даже занял столик, намереваясь что-то заказать, как понял: здесь ему стало ещё хуже. Казалось, сегодня был чёртов местный День cвятого Валентина — как иначе объяснить тот факт, что практически везде, куда бы ни падал его взгляд, ворковали до тошноты влюблённые придурки. Это обстоятельство злило, когда он поднялся из-за стола, с особым остервенением отодвинув стул, злило, когда купил на вынос бутылку самого крепкого вина, даже не оставив чаевых, злило, когда он внезапно понял, в чём кроется причина этого настроения.
В ком кроется причина.
Смешно! Но, похоже, ему было в самом деле одиноко, одиноко без Грейнджер. Он всерьёз рассчитывал провести этот, один из двух последних на курорте, вечер вместе, но она снова ускользнула у него из-под носа с одним из своих уже-совсем-невыносимо-их-терпеть дружков, растворилась в толпе, оставив ему горькое разочарование от несбывшихся планов, причём уже в который раз.
И этот паршивый бар, совершенно не тот, когда рядом с Драко за столиком не сидела она, только напомнил ему, как жалко, должно быть, он выглядит, бессильно злясь, а в душе завидуя тем, кто пришёл в это далеко не самое романтичное место вдвоём.
Наверное, это была не самая лучшая идея — явиться на пляж, каждый сантиметр которого напоминал ему о Гермионе, но Драко подумал, что уж лучше чувствовать себя одиноким там, где ему никто не мозолит глаза своим очевидным счастьем, чем сидеть в эпицентре веселья и ощущать себя ненужным.
Он наколдовал себе бокал и наполнил его вином, размышляя, как же так получилось, что теперь быть одному ему в тягость, а если точнее, в тягость быть без грёбаной Грейнджер, которая наверняка сейчас разговаривает с Поттером, и Драко мог поставить всё своё состояние на то, что ему бы этот разговор не понравился.
Интересно, как она там? Вновь слушает проповеди «избранного» и молча соглашается с ним или, наоборот, спорит так жарко, как умеет только она?
Драко внезапно вспомнилось, как часто они с ней ссорились, находясь на этом самом пляже, и он невольно улыбнулся. Да, Грейнджер была по-настоящему достойным оппонентом, искусно отвечала на все его выпады, а порой приводила в самое настоящее бешенство. Но всё менялось с каждым днём. Если сначала они старались как можно больнее задеть друг друга, изувечить словами, то с течением времени их ссоры стали больше похожи на безобидные попытки подшутить друг над другом, а иногда и вовсе превращались в откровенный флирт.
Залпом осушив бокал, Драко безразлично отметил, что вино сегодня не обмануло его ожиданий. В конце концов, должно же в этом мире хоть что-то им соответствовать.
Он уже потянулся за бутылкой, чтобы налить себе очередную порцию, как внезапно его рука на секунду замерла на полпути. Внутри всё перевернулось, а на губах уже готова была появиться улыбка, которую он сдержал, придав лицу обычное невозмутимое выражение.
Драко скорее почувствовал её присутствие, нежели окончательно в нём убедился, услышав её лёгкие шаги. Он наизусть знал этот звук, потому что нередко встречал её, сидя вот на этом самом месте, когда она являлась на очередную назначенную репетицию позже него.
Молча наколдовав ещё один бокал, Драко налил туда вино и небрежно вытянул руку в сторону.
— Ты как раз вовремя: я только что выяснил, что пить одному не так занимательно, как вдвоём, — ухмыльнулся он, всё так же глядя перед собой.
Несколько секунд не происходило ничего, и Драко уже подумал, что он, должно быть, выглядит как полный идиот, сидя с протянутым в пустоту фужером, как внезапно почувствовал едва ощутимое прикосновение её руки к своей, когда она забрала бокал из его пальцев.
— Тебе не кажется, что ты слишком часто пьёшь? — послышался тихий голос Грейнджер с ноткой упрёка, и Драко наконец поднял на неё глаза. Она выглядела измученной, почему-то прятала взгляд, но всё же на её лице играла едва заметная улыбка. Он всё ещё подозрительно всматривался в её прекрасные черты, пытаясь понять, о чём она думает, когда Гермиона осторожно села на песок чуть дальше от него, чем могла бы.