С ней он в самом деле порой становился идиотом. Но если его поступки заставляли её хотя бы улыбнуться — значит, это стоило того. Она же улыбнулась, когда получила цветы? Драко хотел бы увидеть её улыбку, но чувствовал, что пока не готов встретиться с Грейнджер. В этот месяц он много думал об их сложных отношениях, о своих и о её чувствах. И понял, что в их случае есть только два выхода: либо забыть друг о друге навсегда, либо решиться быть вместе раз и навсегда.
Драко поднялся с кровати и подошёл к секретеру, стоящему у противоположной стены. Пробормотав сложное заклятие, он открыл верхний ящик и извлёк оттуда бархатную коробочку в виде магнолии, внутри которой и был его ответ.
Да, он определённо выбрал второе. Осталось только набраться смелости и спросить у неё, что же готова выбрать она.
Неожиданно его взгляд привлёк призрачный свет из глубины ящика. Он слегка улыбнулся и достал свой дневник, на котором покоился белый цветок.
Магнолия Гермионы. Она оставила её на пляже после той ночи. Видимо, слишком спешила, спасаясь бегством. В данный момент это казалось чем-то забавным, одной из причуд Грейнджер, но тогда… Драко не хотелось вспоминать, что он пережил, когда понял: она ушла. И, если бы не её письмо, он бы, наверное, так и не решился выяснить, в чём причина. К счастью, всё сложилось иначе.
Его рука потянулась к цветку, он хотел его взять, но тот словно присосался к тетради. Насупившись, Малфой ещё раз попытался отсоединить магнолию, но результат был тот же. Он с раздражением произнёс открывающее дневник заклинание, надеясь, что это поможет, и, когда слова были сказаны, он действительно распахнулся. Драко невольно ухватил взглядом отрывок текста, а затем замер и повторно перечитал:
«22.09.98
Эта сука всё видела. Интересно, как долго она пялилась? В любом случае для Грейнджер это будет хорошим уроком: нечего совать нос в чужие дела».
Он нахмурился, силясь мысленно восстановить, о чём писал тогда, но очень быстро осознал, что не помнит ничего. С ощущением нарастающей тревоги Драко нетерпеливо пролистал несколько страниц, пока вновь не зацепился за знакомую фамилию.
«…нас поставили в пару, и теперь я должен терпеть Грейнджер до самого Рождества. Как будто мне и так не хватает её вечного присутствия и этого я-слежу-за-тобой взгляда.
А ещё… Не могу, к чёрту, выкинуть из головы, как она смотрела на нас в ту ночь. Если бы я не знал эту чопорную заучку - подумал бы, что она не прочь оказаться на месте Мишель».
Драко смутно припоминал, что, кажется, спал на последнем курсе с когтевранкой по имени Мишель, но воспоминания были слишком расплывчаты. И, конечно, он до сих пор не мог понять, при чём тут Гермиона, пока внезапно не оцепенел, обратив внимание на другую запись, сделанную месяц спустя:
«Я её ненавижу. Она виновата, а ведь я предупреждал: не надо меня преследовать. Я не соображал, что делаю, когда… Чёртова сука! Она же ответила на поцелуй, и на секунду я опять увидел тот самый взгляд…»
Драко перелистал ещё несколько страниц. Ему было уже ощутимо плохо, его буквально тошнило от осознания, что он не помнит слишком многого.
«Блейз спутался с девчонкой Уизли. Я видел, как они лизались после последнего урока, когда думали, что все уже вышли из класса. Вечером я пытался поинтересоваться, откуда взялся такой интерес к этой рыжей истеричке, но Забини заявил, что ответит на этот вопрос лишь тогда, когда я скажу, с какой стати начал трахаться с Грейнджер.
Ублюдок».
Его руки уже тряслись, но он всё же заставил себя найти ещё одну запись, чтобы окончательно убедиться.
«18. 03. 99
Это уже становится опасным, ведь я по-настоящему зависим. Успокаивает только, что Забини в том же дерьме. И, хотя он это отрицает, я вижу: он привязался к Уизли.
Кто бы мог подумать, что я почувствую то же самое к Грейнджер…»
Он больше не мог терпеть.
Кровь прилила к вискам, мысли лихорадочно сменяли одна другую, и Драко почувствовал, что точно сойдёт с ума, если тут же не попытается всё выяснить. И помочь ему в этом мог только один человек.
Он смутно помнил, как оделся и аппарировал к двери с виду абсолютно неприметного многоквартирного дома. Смутно помнил, как не своим голосом пробормотал заклятие, а затем оказался на крыльце роскошного особняка. И вот когда дверь открылась, он пришёл в себя.
— Малфой? — удивлённо вскинул бровь Блейз.
Вместо ответа Драко швырнул ему дневник, который тот поймал в последний момент. Забини несколько секунд обескураженно смотрел на чёрную тетрадь в своих руках, после чего его, очевидно, затопило понимание.
Медленно подняв глаза на Драко, он мрачно констатировал:
— Ты знаешь.
Малфой, пытаясь сдержать обуревавшие его чувства, сквозь зубы проговорил:
— Нет, это ты знаешь то, что я по непонятной причине забыл. И ты, сукин сын, сейчас же расскажешь мне всё.
Лицо Забини слегка скривилось, а следом в его глазах промелькнуло беспокойство. Он неловко пропустил волосы сквозь пальцы и быстро оглянулся, а после немного тише добавил:
— Послушай, давай поговорим об этом в любое другое время…
Драко молниеносным движением выхватил палочку и приставил её к горлу Блейза. Лишь тогда он обратил внимание, что тот по пояс раздет.
— Ты будешь говорить со мной сию же секунду, и мне насрать, с кем ты там собирался трахаться! — с этими словами он бесцеремонно влетел внутрь, но, когда прошёл в гостиную, тут же замер, уставившись на девушку, которая испуганно глядела на него. Гнев моментально сменился удивлением, но уже через секунду взгляд Драко потеплел.
— Привет, Эл, — произнёс он, наблюдая, как та поплотнее запахивает халат.
— Драко? — только и выдавила она, а затем с тревогой посмотрела куда-то ему за спину.
— Я пытался ему объяснить, что не время, но… — послышался немного раздражённый голос, и, обернувшись, Малфой встретился с Блейзом глазами. Тот смотрел на него угрюмо, но уверенно, и внезапно Драко осознал, что больше не злится. Тот факт, что теперь Элиса с Забини, немного отрезвил его, и он не мог понять, что именно чувствовал в это мгновение.
— Нам нужно поговорить, — не прерывая зрительный контакт наконец заговорил Блейз. — Не могла бы ты…
— Конечно, да… Я… Я буду в спальне, — сконфуженно отозвалась она и, мельком взглянув на Драко, вышла из комнаты, в которой тут же стало слишком тихо.
Какое-то время оба молчали, взирая друг на друга, а потом одновременно начали:
— Послушай…
Драко немного повысил голос и перебил:
— Я не против. Если у тебя всё с ней серьёзно, то…
— Она удивительная, Малфой. Мне с ней хорошо, — слегка запрокинув голову, решительно заявил Блейз, а затем добавил: — Но, полагаю, сейчас тебя интересует другое?
Шумно выдохнув, Драко в конце концов отвёл взгляд. Напряжение и тошнотворное беспокойство вновь вернулись к нему, и он ощутил, что больше не может стоять.
— Садись, — словно прочитав его мысли, махнул рукой в сторону кресла Блейз, и Малфой, сделав несколько шагов, устало опустился в него. Забини сел напротив и кинул на стол дневник. За окном барабанил дождь и жалобно скулил ветер, откуда-то с улицы доносились весёлый девичий смех и отголоски маггловской музыки. Там, за окном, жизнь продолжалась, а в этой комнате словно затихла, остановилась на время, пока они оба, не произнося ни слова, смотрели на чёрную тетрадь в кожаной обложке. Прошло немало времени, прежде чем Блейз начал говорить.