— Гермиона, выходи за меня, — уже тихо повторяет Драко и касается её щеки пальцами, и его слова звучат настолько отчаянно, неправильно, но ещё более желанно, что она всхлипывает и бросается к нему в объятия.
Гермиона плачет, понимая, что не смеет сказать «да», но хочет этого больше всего на свете, а потому выдавливает:
— Дай мне время до завтра.
И Драко соглашается.
Спустя несколько часов, измученная, обесточенная, обескровленная, Гермиона возвращается в гостиную и говорит ей, одиноко сидящей, склонившейся над книгой:
— Сделай это для меня, Джинни.
Джинни вздрагивает и поднимает на неё поражённый взгляд.
— Что случилось?
— Он сделал мне предложение. Он предложил мне уехать. И я знаю, что не смогу сказать «нет», если не забуду обо всём. Я не смогу его отпустить, Джинни, и поэтому… Сделай это для меня, пожалуйста. Заставь забыть.
Гермиона не замечает, с какой жалостью на неё смотрит та, когда соглашается, поклявшись сохранить секрет втайне.
На следующий день Гермиона идёт по тёмному коридору, как на закланье. Она уверена, что так будет лучше для них двоих, ведь она даже боится предположить, на что способен Люциус, пусть и в заточении, и совершенно точно знает, что будет с её близкими, если они узнают обо всём.
Увидев Драко, Гермиона едва сдерживает рыдания, зная, что с секунды на секунду она забудет, каким он может быть рядом с ней, а потому сгорает изнутри, умирает, едва не бьётся в агонии, прикасаясь к нему в последний раз. И, когда помещение озаряется вспышкой, она сама кидается под луч, но не успевает, а потому сидит рядом с потерявшим сознание Драко и плачет, крича:
— Нет! Нет, Джинни, нет! Не надо! Я найду выход, я смогу найти! Только не надо, прошу тебя…
Она крепко прижимает голову Драко к груди и с мольбой смотрит на Джинни, которая на какую-то секунду замирает в нерешительности, а затем вскидывает палочку:
— Прости, Гермиона, но так на самом деле будет лучше…
— Я люблю его! Люблю, люблю, люблю… — сквозь рыдания говорит Гермиона, и в лице Джинни что-то меняется.
— Нет, это не любовь, Гермиона! Ты не можешь его любить, — обречённо говорит она, в то время как по её лицу текут слёзы. — Прости.
С последним криком Гермионы пространство озаряет зелёная вспышка, и она чувствует, что падает с ускользающей мыслью — она только что совершила свою самую чудовищную ошибку.
Перед тем как закрыть глаза, Гермиона в последний раз смотрит на безмятежное лицо Драко и шепчет:
— Я люблю тебя.
А затем проваливается в пустоту и забывает, что когда-то на самом деле любила его.
***
Гермиона очнулась на полу. Голова дико раскалывалась, и ей потребовалось несколько минут, чтобы справиться с шоком и прийти в себя. Очень аккуратно она поднялась, оттолкнувшись руками от пола и села, оглядевшись по сторонам. Когда её взгляд наткнулся на Драко, Гермиона замерла, боясь пошевелиться.
Он стоял у стены, закрыв одной рукой лицо, и выглядел таким напряжённым, что, казалось, скажи она хоть слово, произойдёт что-то необратимое.
Стараясь не шуметь, Гермиона не спеша поднялась на ноги, и в этот миг восстановленные воспоминания дали о себе знать, заставив её взгляд увлажниться, а сердце бешено заколотиться от отчаяния. Словно почувствовав, что на него смотрят, Драко медленно отнял руку от лица и взглянул на Гермиону так, что лучше бы он закричал, сказал хоть что-нибудь, даже ударил, но не стоял молча, разъедая взглядом её лицо, вливая в неё новую порция боли, уровень которой и так зашкаливал.
— Драко… — повинуясь отчаянному порыву, сделала шаг к нему Гермиона, и в эту секунду тот резко сорвался с места и пошёл к выходу.
Прежде чем она смогла прийти в себя, он уже хлопнул дверью. И в миг, когда оглушающая тишина окутала Гермиону, она сама бросилась за ним.
Он почти бежал, и она едва успевала держать его в поле зрения, прося, умоляя остановиться, но Драко только всё стремительнее уходил прочь. Он с силой распахнул главные двери и выбежал на улицу, распугав столпившуюся у входа детвору. Не задумываясь, что она оставила своё пальто в Выручай-комнате, Гермиона выскочила вслед за ним и попала под ледяной ливень. Она бежала, что есть сил, не смотря себе под ноги, и в этот момент ей было плевать, что на улице дико холодно и она уже почти промокла насквозь. В голове стучала лишь одна отчаянная мысль: «Не дай ему уйти!», которая подгоняла её, давала силы и веру, что, может быть, ещё не всё потеряно.
— Драко, умоляю, остановись! — отчаянно прокричала ему Гермиона, почти догнав его, и услышала в ответ резкое:
— Нам больше не о чем разговаривать, Грейнджер.
— Нет, я должна объяснить… — не сбавляя темп, проговорила Гермиона.
Но Драко будто не слышал её, продолжая стремительно идти в сторону Хогсмида. Его кулаки были крепко сжаты, тело напряжено, и Гермиона всхлипнула, внезапно осознав, что, возможно, больше никогда не увидит его, что если он сейчас уйдёт, то уже никогда не вернётся.
И в последней отчаянной попытке его остановить она прокричала, собрав все чувства из глубины сердца, сосредоточив все эмоции в одной фразе, слетевшей с губ:
— Я люблю тебя!
Как только слова вырвались наружу, в небе прогремел гром и сверкнула молния, словно в ответ на её полный безумия порыв, и Драко замер.
Очень медленно он обернулся и с исказившимся лицом тихо переспросил:
— Что ты сказала?
Гермиона, вдохнув полной грудью, сделала два смелых шага к нему и повторила:
— Я люблю тебя, Драко! Ты единственный, кого я когда-либо любила.
Но он уже отрицательно качал головой, а в его глазах плескалась боль:
— Нет, Грейнджер, ты никогда не любила меня.
— Я любила, Драко! И люблю до сих пор! — упрямо топнула ногой Гермиона, злясь на саму себя, на свою глупость.
— Тогда зачем ты это сделала, Грейнджер? — с жестокой, горькой усмешкой произнёс Драко, делая к ней шаг. — Зачем лишила нас памяти, зачем… Зачем, Гермиона?
В его глазах было так много боли, разочарования и презрения, что она всхлипнула, стараясь сдержать слёзы.
— Я хотела её остановить. Я поняла, что не смогу это сделать, и хотела всё исправить…
Её неловкие слова прервал его злой смех, от которого всё внутри похолодело.
— Давай-ка я тебе кое-что объясню, Грейнджер, — вмиг перестав смеяться начал Драко ледяным тоном. — Я отказался от всего. Наплевал на семью, послал к чёрту свои прежние представления и готов был забыть про всё, что было раньше, начав новую жизнь с тобой. Я готов был пожертвовать всем, всем, понимаешь? Только чтобы ты была рядом. Поэтому…
Он сделал ещё один шаг и скривил губы в горькой усмешке, в то время как ледяной порыв ветра больно хлестнул Гермиону по щеке.
— Ты ни черта не знаешь про любовь, Грейнджер. Ты и понятия не имеешь, что это такое, если смогла так просто отказаться от всего.
Сказав эти слова, он резко развернулся и пошёл прочь.
— Нет, Драко, прошу тебя! — бросилась к нему Гермиона и вцепилась в его руку, которую он тут же раздражённо отбросил.
— Не смей прикасаться ко мне! Не смей даже подходить ко мне, Грейнджер, — яростно выплюнул Драко.
Гермиона замерла, чувствуя, как медленно погибает под его взглядом, а потому произнесла первое, что пришло ей в голову:
— Но ты же любишь меня, Драко! Мы сможем преодолеть, это же правда, что…
— Хочешь услышать правду, Грейнджер? — жёстко произнёс он, и его глаза опасно сверкнули. — Тогда слушай. Я проклинаю тот день, когда позволил себе ввязаться в это дерьмо, а ещё…
Он сделал один неторопливый шаг в её сторону.
-… я презираю себя за то, что когда-то смог полюбить тебя.
Каждое его слово сочилось такой болью и презрением, что Гермиона почувствовала, как задыхается.
— Поэтому всё кончено, Грейнджер. Забудь обо мне. В конце концов, тебе это уже удавалось сделать.
У Гермионы не было сил пытаться остановить его вновь, потому что она понимала — теперь это действительно конец. Она смотрела на его стремительно удаляющуюся спину и захлёбывалась в рыданиях. Слёзы смешались с дождём, а гром заглушил её отчаянный крик, когда она рухнула коленями в грязь, чувствуя, как что-то в ней сломалось.