Бремя чести, которое я мог бы уважать, не будь он моим врагом.
Один из больших воинов хватает меня за шею и заставляет мою голову посмотреть на него. Он говорит, но я ничего не слышу из-за катастрофического рёва в моём черепе.
Солнце внутри меня приближается к своей последней предсмертной агонии. Моя челюсть широко раскрывается, когда оно угрожает выплеснуться наружу.
И тогда я вижу, что он несёт на посохе. Боевой штандарт, тёмно-синего цвета, окаймленный глубоким нефритом. В его сердце находится символ из слоновой кости, установленный среди поля звезд. Этот символ изображает букву U, сжимает серебряная перчатка, украшенная черепом. Над ним находится звёздная вспышка с нанесённой не неё древней цифрой.
Я знаю эти символы...От них у меня перехватывает дыхание.
За то время, что требовалось, чтобы моргнуть, воин в белом делает шаг вперёд и вонзает иглообразный наконечник из своей перчатки в мою грудь. Я чувствую, как он закачивает какое-то ядовитое варево прямо в сердце разрывающегося солнца за моей грудной клеткой.
Это должно быть больно, это должна быть смертельная рана, но я её почти не чувствую. Мое внимание приковано к завиткам под символом на флаге знаменосца. Там написаны слова, медленно обретающие четкость, поскольку какое бы варево сейчас не растекалось в моём теле, оно начинает успокаивать бушующий жар, который угрожает поглотить меня.
Я знаю эти слова…
Надпись архаична, каждая буква высокого готика выполнена каллиграфами восхитительного мастерства. Верхнее созвездие обозначало цифру четыре. На нижнем свитке было написано одно-единственное слово, слово, которое широко распахнуло мою память.
Ультрамарины...
Мимолетные обрывки воспоминаний, которые исчезли в тёмном океане моего пробуждения, теперь сияют в моем сознании, как ртутно-яркие инверсионные следы.
Палач видит перемену во мне и говорит. И на этот раз я понимаю его, его слова проникают сквозь обжигающую корону огня, окутывающую мой разум. Я слышу его слова и понимаю их. Я знаю, что он мне не враг.
Он мой старый верный защитник.
Он мой чемпион.
И если бы я не пришел в себя, он бы стал моим убийцей.
– Ты знаешь, кто я? – спрашивает он.
– Ты Петроний Неро, – отвечаю я.
Он кивает и опускает меч, удовлетворённый моим ответом.
Остальные, я их тоже знаю; это «Мечи Калта». Меня удерживают Ливий Адриан и Брут Киприан, боевые братья настолько храбрые и сильные, что они смогли сдержать моё бушующее безумие, не убив меня.
Апотекарий Селенус опускается передо мной на колени, кончик иглы его нартеция покраснел от моей крови.
– Посмотрите на меня, – говорит он. – Вы находитесь на борту «Vae Victus», ударного крейсера Адептус Астартес Ультрамаринов. Вы очнулись после перехода через Рубикон Примарис. Ваше тело всё ещё восстанавливается после многочисленных операций, чтобы осуществить такую трансформацию. Вы совершили немалое дело, и каждый человек, который возвращается из этой неизведанной страны, проходит его по-своему.
– Я думал, что умираю, – говорю я в перерыве между болезненными вдохами.
– Буквально так и было, – отвечает Селенус. – Печь Велизария, имплантированная в вашу грудь, замкнулась в цикле угрожающей сверхактивности. Это пробудило вашу агрессию и наполнило вас достаточным количество боевых стимуляторов, из-за чего, вы бы могли заставить попотеть лорда Жиллимана в боевой клетке.
– Я.…я думал, вы все демоны… что это место было каким-то нечестивым логовом зла.
Селенус хмыкнул.
– Что ж, приятно знать, что вы будете готовы к бою, когда Крестовый Поход Индомитус столкнётся с такими врагами. И хотя Технодесантник Харкус, безусловно, не самая приветливая душа, я не думаю, что его можно считать демоном.
Я оглядываюсь и вижу Древнего Пелея, носителя штандарта Четвертой роты, помогающего рабам-кузнецам освободить технодесантника Харкуса от цепи, которую я пробил через верхний панцирь его саркофага. Погребение известного своим дурным характером воина в корпусе дредноута никак не смогло смягчить его сущность. Лишь время покажет, сколько гнева Харкус направит на меня за ущерб, который я причинил ему и его кузнице.
Пелей всё ещё держит знамя роты, и моё сердце наполняется гордостью при виде символа ордена.
– Внешний корпус плазменного двигателя свидетельствует о том, насколько эта вера подпитывала ваши силы, – продолжил Селенус. – Но она разрушала вас. Возможно, Коулу ещё предстоит поработать над функциональностью ревитализатора. Нам просто повезло, что мы смогли остановить вас до того, как вы уничтожили корабль…
Я киваю на воинов по обе стороны от меня и говорю.
– Теперь вы можете отпустить меня.
Адриан и Киприан отпускают меня, и я выпрямляюсь. Огонь в моей груди тлеет, как наклонённый очаг. Его тепло всё ещё там, готовое вернуться к жизни, но мне нужно будет научиться контролировать его.
Я видел из первых рук, насколько смертоносной она может быть, если позволить ей беспрепятственно вспыхнуть.
– Спасибо, – говорю я им. – Спасибо, что вернули меня обратно.
Эти воины — мои братья.
Я Уриэль Вентрис, капитан Четвертой роты Ультрамаринов.
Я — Примарис.