чем когда-либо прежде. Они были близко. Он как раз размышлял над тем, что должна была
пережить Мэри, чтобы автоматически предположить, что их преследовало что-то такое
мистическое, как Похитители душ. Во всяком случае, они были готовы. Он был готов. Среди
всех этих пронзительных криков и рёва он мог расслышать еще слышный шепот: «Ты будешь
молить о своей жалкой vida loca*!» (прим. пер. исп. жизнь)
Волосы на затылке Леона встали дыбом. Эти призывы обращались к нему. Но тем больше,
чем прежде, он почувствовал, что готов бороться. Когда он посмотрел направо в сторону Мэри,
стоявшую от него неподалеку , он понял, что она тоже слышала голос. Она в ужасе широко
раскрыла глаза. Он хотел крикнуть ей, что преследователи, по-видимому, нацелились на него,
но приказал себе оставаться сконцентрированным. Их преследователей пока было невозможно
разглядеть в высокой траве.
Леон сощурил глаза и еще раз продумал свой план. Сделал ли он ошибку? Нет, это была
их единственная возможность, и пока ветер не изменил направление, у них был хороший шанс
окружить охотников огнем и этим снова выиграть преимущество в расстоянии. Если ветер в
этом направлении останется довольно сильным, полукруг сомкнется, и это будет концом этих
hijos de puta*! (прим. пер. * сукиных сынов) Леон напряженно посмотрел на Тиана, стоявшего в
двадцати метрах от него. Парень крепко сжав в кулак держал свой травяной факел, которым
хотел поджечь траву. Лицо Тиана напоминало маску. Повязка на ушах хотя и не пропускала их
действие, но для данной ситуации она была бесполезна. Кожа на его лице натянулась, когда он
судорожно всматривался в горизонт.
Миша с другой стороны, который стоял поодаль слева от него, производил спокойное,
собранное впечатление. Его плечи расслабленно опущены, пучок травы он свободно держал в
руке. Миша спонтанно предложил это расположение полукругом, и затем, очевидно
удивленный своим знанием, внезапно замолк. Теперь он заметил взгляд Леона и победно
поднял большой палец.
Справа от него Мэри смотрела вдаль. Она не замечала его, внешне казалась практически
спокойной, но он видел, как задрожали её веки. Причиной этому могла быть жара или
концентрация, с которой она искала врагов.
С самого краю стояла Кэти. Беспокойная, напряженная, переминаясь с одной ноги на
другую. Её губы растянулись в дикую усмешку. Рыжие волосы играли с ее лицом при каждом
дуновении ветра. Прямо-таки богиня войны, собранная и готовая к бою, она вытянула кулак с
зажатым в нём пучком травы навстречу еще невидимому противнику.
Кэти будет драться до последнего вздоха, если понадобится. Она была непредсказуемой,
коварной и опасной, но он удивлялся ее смелости в этой жуткой ситуации. Похоже, она не
могла дождаться встречи с преследователями лицом к лицу. Леон покачал головой в полном
удивлении. Сейчас радовался, что она находилась среди них ‒ ее воинственный дух, возможно
еще понадобится.
~75~
Рейн – Викверс – Лабиринт просыпается
Rainer Wekwerth - Das Labyrinth erwacht
Когда он снова посмотрел в направлении, откуда должны были появиться
преследователи, он увидел это. Сначала он думал, это мерцает подожженные факелы на жаре,
но нет, в высокой траве было какое-то движение.
Но это были не шедшие за ними охотники.
Это было похоже на волны зелёно-жёлтого моря степи, катившихся на них. Трава
склонялась назад под какой-то силой. На мгновение его разум не мог понять, что происходило.
Затем на него обрушилось понимание.
Они пропали.
Ветер поменял направление.
И вместе с ветром угрожающие крики их врагов звучали еще громче.
Леон чертыхнулся.
‒ Что нам теперь делать? ‒ закричал Миша.
Леон молниеносно обдумал возможности, но собственно, у них не было выбора. Конечно,
они могли попытаться убежать прочь, но это не продлится долго, и они окажутся в точно такой
же ситуации.
‒ Мы все равно подожжём траву, ‒ крикнул он остальным.
‒ Что?! ‒ Миша казался обескураженным, остальные тоже недоверчиво смотрели на него.
‒ Ты совершенно сошел с ума? Мы все тогда окажемся в огне!
Леон пытался оставаться спокойным. Никто не должен заметить, что он тоже боялся.
‒ Мы знали, что наши охотники боятся огня. И если трава гореть, они больше не будут нас