Он хотел подойти ближе, чтобы получше все разглядеть, когда сарацин вдруг взревел громовым голосом. Его тяжелая темная рука сцапала за запястье тощую лапку карманника, пытавшегося вытянуть монету из вышитого кошеля, свисавшего с витого алого пояса купца. От тяжелого подзатыльника мальчишка отлетел прямо на проходившую женщину. Та завизжала. Начинала собираться толпа.
Сажье потихоньку удрал. Он не желал ввязываться в неприятности.
С площади Сажье зашел к таверне Святого Иоанна Евангелиста. Денег у него не было, но в душе теплилась надежда, что удастся заработать кружку пива, сбегав по какому-нибудь поручению. У таверны кто-то окликнул его по имени.
Обернувшись, Сажье увидел бабушкину приятельницу, сидевшую вместе с мужем за прилавком. Женщина махала ему рукой. Она была пряхой, а ее муж — чесальщиком. Неделю за неделей мальчик находил их на том же месте: он расчесывал шерсть, она сучила пряжу.
Сажье махнул в ответ. Госпожа — na — Марти, как и бабушка Эсклармонда, принадлежала к последователям Новой церкви. Ее муж, сеньер Марти, не был верующим, хотя вместе с женой заходил к Эсклармонде на Троицу послушать проповеди Bons Homes.
Тетушка Марти взъерошила мальчику волосы.
— Как поживаешь, юный господин? Так вырос, что тебя и не узнаешь.
— Спасибо, хорошо, — с улыбкой отозвался он и повернулся к ее мужу, связывавшему шерсть в пучки, готовые на продажу. — Bonjorn, сеньер!
— А Эсклармонда? — продолжала тетушка. — С ней тоже все хорошо? Держит всех в строгости, как всегда?
Сажье ухмыльнулся:
— Да уж, как всегда.
— Ben, ben. Хорошо!..
Сажье, подогнув колени, уселся у ног пряхи, глядя, как крутится колесо прялки.
— Na Марти, — заговорил он, помолчав, — почему ты больше к нам не приходишь?
Сеньер Марти отложил шерсть и переглянулся с женой.
— Да ты знаешь, — ответила тетушка Марти, отводя взгляд, — столько дел! Мы теперь реже выбираемся в Каркассону.
Она поправила веретено и продолжала прясть, заполняя жужжанием колесика установившееся молчание.
— Menina по тебе скучает.
— И я соскучилась, но друзья не могут все время проводить вместе.
Сажье нахмурился:
— Почему же тогда…
Сеньер Марти торопливо похлопал его по плечу.
— Не так громко, — понизив голос, предупредил он. — О таких делах лучше помалкивать.
— О чем помалкивать? — удивился мальчик. — Я только…
— Мы слышали, Сажье, — перебил сеньер Марти, оглядываясь через плечо. — Весь рынок слышал. Хватит о молитвах, а?
Недоумевая, чем он так рассердил сеньера Марти, Сажье поднялся на ноги. Госпожа Марти обернулась к мужу. Оба, казалось, забыли о нем.
— Ты с ним слишком резок, Роже, — прошипела она. — Он ведь всего лишь мальчик.
— А и нужен-то всего один длинный язык, чтобы нас причислили ко всем прочим. Нам рисковать нельзя. Если люди подумают, что мы водимся с еретиками…
— Какие там еретики, — огрызнулась жена. — Он совсем ребенок.
— Я не о мальчике. Об Эсклармонде. Всем известно, что она из этих. Узнают, что мы ходили молиться в ее дом, так и нас зачислят в последователи Bons Homes и осудят.
— Что же нам, бросить друзей? Только оттого, что ты наслушался страшных историй?
Сеньер Марти заговорил еще тише.
— Я только сказал, что надо быть осторожней. Знаешь ведь, что люди говорят. Целое войско собралось, чтоб изгнать еретиков.
— Это сколько лет уже говорят. Слишком ты много шума поднимаешь. Что до легатов, эти «слуги Господа» давно бродят по селам, спиваются до смерти, и что из того? Пусть епископы спорят между собой, а нас оставят жить, как умеем.
Она отвернулась от мужа и положила руку на плечо Сажье:
— Не обращай внимания. Ты ничего плохого не сделал.
Сажье уставился ей под ноги, не желая, чтобы женщина не видела его слезы.
Тетушка Марти продолжала с напускным весельем:
— Между прочим, ты, помнится, говорил, что хочешь сделать госпоже Элэйс подарок? Давай попробуем что-нибудь подыскать.
Сажье кивнул. Он понимал, что женщина старается успокоить его, но чувствовал смятение и стыд.
— Мне нечем платить, — выговорил он.
— Ну, об этом не беспокойся. Один разок обойдемся и так. Ну-ка, взгляни.
Она пробежала пальцами по моткам цветной пряжи.
— Как насчет этого? По-твоему, ей понравится? Как раз под цвет ее глаз.