Они спали свалившись в кучу, в своем грязном жилище, которое было в одной из темниц королевского замка гоблинов. Домовые постепенно продирали глаза и начинали прислушиваться.
— Да успокойся же, тихо ты, шшш, — произнося эти слова Сара пыталась успокоить не только своего братика, но и себя в равной мере. — Ну что тебе надо? А? Хочешь, расскажу тебе сказку? Ведь все хорошо.
Она задумалась на одно мгновение — и начала пересказывать историю взятую из «Лабиринта».
— Однажды жила-была на свете прекрасная юная девушка. Она жила с мачехой, которая всегда оставляла ее нянчиться с малышом. А у того был противный характер: он хотел, чтобы все игрушки принадлежали ему одному, и девушка чувствовал себя в этом доме почти что рабыней. Но была у нее одна тайна, о которой не знал никто: король гоблинов влюбился в нее и дал ей огромную власть.
Все гоблины в замке широко раскрыли глаза — и обратились в слух.
Снова ударила молния и загрохотало, но Сара и Тоби уже немного успокоились.
— Как-то вечером, — продолжала Сара свой рассказ, — когда ребенок повел себя совершенно отвратительно, девушка не вынесла мучений и позвала на помощь гоблинов. И они сказали ей: «Произнеси те слова, которые ты ХОЧЕШЬ сказать, и мы заберем малыша в город гоблинов, и тогда ты станешь свободной». Вот что они ей сказали.
Домовые в замке энергично закивали.
Тоби готов был опять уснуть и уже почти не сопротивлялся этому. Сара была ужасно довольна, что смогла справиться с ребенком. Она вплотную приблизилась к детской кроватке и перегнулась через ее стенку. Она чувствовала, что ей удается овладеть публикой благодаря своему артистическому произношению. И Ланцелот, конечно, был с нею.
Поэтому она продолжила:
— Но девушка знала, что король гоблинов захочет оставить ребенка навсегда в своем замке и превратит его в гоблина. И она так страдала, в одиночестве, долгие-долгие месяцы… до тех пор, пока однажды, ночью, измученная рабской дневной работой и оскорбленная до глубины души грязными, неблагодарными словами своей мачехи, она не выдержала и…
Сара склонилась так низко, что теперь шептала свои слова прямо в розовое ушко Тоби. Неожиданно малыш перевернулся в кроватке и уставился на нее, почти вплотную глядя глаза в глаза. На мгновение наступила тишина. А потом Тоби открыл рот и начал орать — громко и настырно.
— Ой! — с отвращением фыркнула Сара, выпрямляясь и становясь в полный рост.
Прокатился гром, и Мерлин ответил ему изо всех сил.
Сара вздохнула, насупилась и пожала плечами. «Тут уж ничего не поделаешь», — решила она. Вытащила Тоби из кроватки и, баюкая вместе братика и Ланцелота, стала прохаживаться с ними по комнате. От небольшого светильника, зажженного у кроватки, по стене задвигались огромные колеблющиеся тени.
— Все хорошо, — проговорила она, — все хорошо. Давай, маленький, давай, — поскорее засыпай. Спи, мой Тоби, баю-бай.
Но Тоби вовсе не собирался засыпать. Подумаешь — качают ребенка. Нет, у него были серьезные жалобы, и он чувствовал, что обязан о них заявить.
— Тоби, — рассердилась сестра, — ты замолкнешь наконец или нет? Ну пожалуйста… или…, - она понизила голос, — или я… я произнесу эти слова.
Она бросила взгляд на тени на стене и, обращаясь к ним, произнесла как актриса на сцене:
— Нет, нет! Я не должна этого делать! Не должна! Не должна!.. Но я хочу… Я хочу…
— Слушайте — слушайте, — сказал тот же гоблин.
Теперь все глаза, светящиеся в темноте, и все уши в этом мерзком гнезде были открыты.
Заговорил другой гоблин:
— Она хочет сказать это!
— Что сказать? — спросил какой-то бестолковый гоблин.
— Шшш! — зашикал на него первый гоблин: ему приходилось напрягаться, чтобы услышать слова Сары.
Другие гоблины тоже заворчали на бестолкового:
— Заткнись ты!
— Сами заткнитесь! — ответил им глупый гоблин.
Начался такой галдеж, что первому гоблину показалось: он с ума сойдет от напряжения, пытаясь услышать, что она говорит.
— Шшшш, тихо! — он заткнул своей лапой рот глупому гоблину.
Второй гоблин заорал:
— «Тихо!» — и начал лупить всех, кто был рядом с ним.
— Да послушайте! — первый гоблин обратился ко всем. — Она собирается сказать эти слова.
Среди гоблинов наступила тишина. Они все очень хотели услышать Сару.
Она стояла выпрямившись. Тоби, с лицом красным как помидор, орал так, что захлебывался от крика. Его тельце, лежащее на руках у Сары, напряглось словно натянутая струна.
— Я не могу больше вынести этого! — воскликнула она и подняла орущего ребенка над головой, словно желала принести его в жертву. А затем стала произносить нараспев, как заклинание:
— Король домовых!
Король домовых!
Где бы ты ни был, приди!
И это дитя
в чужие края
Скорей от меня уведи!
Сверкнула молния. Грянул гром.
Гоблины, опустив головы, приуныли.
— Не те слова, — огорченно произнес первый гоблин.
— Где только она взяла эту чушь? — с издевкой проговорил второй. — Она даже не начала со слов: «Я хочу».
— Ша! — сказал третий гоблин, воспользовавшись случаем покомандовать другими.
Сара все еще держала Тоби над головой. Разъяренный таким обращением с ним, малыш заходился в крике громче прежнего. Девушка и представить себе не могла, что можно так кричать. Она опустила руки и снова стала баюкать ребенка. Эффект был небольшой: Тоби продолжал кричать, но уже на своем обычном уровне.
Измученная вконец, Сара сказала ему:
— Тоби, прекрати. Ты настоящее маленькое чудовище. Почему я должна все это терпеть? Я ведь не мама твоя. Я хочу быть свободной, хочу делать то, что мне хочется. Прекрати сейчас же! О, я хочу… Я хочу…
Она почувствовала себя безумно уставшей, подумала: «Все что угодно, только не этот бочонок кошмарного крика». И, всхлипывая, тихо-тихо произнесла:
— Хотела бы я знать, какие слова надо говорить, чтобы домовые забрали тебя.
— Какие уж тут трудности? — удивился первый гоблин и вздохнул раздраженно. — Такие простые слова. Вот они: «Я хочу, чтобы домовые пришли и забрали тебя. Прямо сейчас…» Ну? Разве трудно запомнить?
А в этот момент Сара в детской комнате повторяла:
— Я хочу… Я хочу…
Гоблины, кусая губы от напряжения, вслушивались в ее слова.
— Ну что, она ЭТО сказала? — громко спросил бестолковый гоблин.
Все гоблины как один обернулись к нему и в один голос выдохнули:
— Заткнись!
Буря, которую у себя в комнате устроил Тоби, потихоньку выдыхалась. Теперь он лишь всхлипывал и шумно дышал. А глаза у него были закрыты. Сара положила его в кроватку и укрыла простынкой, не очень с ним деликатничая. Затем она тихо вышла из комнаты и уже затворила за собой дверь, как вдруг из детской раздался жуткий вопль, и крики вновь понеслись. Теперь они были хриплыми, отчего казались еще более громкими.
Сара застыла на месте, схватившись за ручку двери.
— Аах! — простонала она беспомощно. — Я хочу, чтобы домовые пришли и забрали тебя… — Она сделала паузу…
Гоблины замерли, и стало так тихо, что, казалось, можно было даже услышать, как ползет улитка.
… и добавила: — Прямо сейчас!
В логове гоблинов раздались восторженные возгласы:
— Она произнесла это!
И по счету «раз, два, три!» все гоблины, кроме дурачка, исчезли, разлетевшись в разные стороны. А он, с глупой ухмылкой на морде, спокойно сидел на корточках, пока до него не дошло, что его бросили.
— Эй! — крикнул он тогда, — меня подождите! — и хотел было мчаться вдогонку за остальными, но не мог решить, в какую сторону ему бежать. И поэтому пытался бежать сразу в нескольких направлениях. Конечно, у него ничего не вышло, но через некоторое время он тоже исчез.
Гроза продолжалась. Ослепительно вспыхивали молнии, и удары грома словно молотом раскалывали воздух. Тоби выдавал свои пронзительные крики на полную катушку, а Мерлин лаял так, будто грабители, собравшись вместе со всего света, лезли к ним в дом.