Патефон уже несколько вечеров подряд не заводили. Возможно, потому, что партизаны не хотели без конца повторять одни и те же пластинки. Но вот однажды утром были обнаружены листовки. Они были завернуты в плотную оберточную бумагу и перевязаны веревочкой. Нашел этот сверток известный картежник, солдат первого разряда Накаи, заметивший его возле глинобитной ограды, неподалеку от поста у главных ворот.
— Сегодня утром я должен был стоять в карауле с четырех до шести. Когда я сменял рядового второго разряда Тоду, было еще темно, а когда постепенно стало светать, я обратил внимание на этот сверток,— доложил он в унтер-офицерской комнате. Подозрительный сверток он сдал точно в том виде, в каком его обнаружил. И все же еще до завтрака солдаты уже знали не только о том, что в нем было, но могли повторить чуть не слово в слово и содержание листовки. Этим они были обязаны Накаи. Только его необычайно ловкие руки могли вытащить из пакета пять-шесть листовок, а затем снова перевязать сверток веревкой так, что никто ничего не заметил. Накаи проделал это не менее ловко, чем вытаскивал у соседа нужную карту, и с не меньшей ловкостью тайком подсунул эти листовки нескольким первым попавшимся ребятам. В руках Сёдзо тоже оказался надорванный листок бумаги, похожий на корректурную гранку. Он унес его в уборную.
«Друзья! Прекратите бессмысленную войну! Вам об этом не говорят, но американские войска высаживаются на всех южных островах, а японские войска в Бирме полностью уничтожены. Нынешнюю войну затеяли милитаристская клика и монополисты, и она с самого начала была войной несправедливой. Уходите скорее с фронта, возвращайтесь домой, к своим страдающим семьям, которые так ждут вас, и живите мирной жизнью! И это действительно пойдет на пользу всей Японии. Давайте как следует подумаем над этим сообща! Мы стремимся достичь цели рука об руку с вами. Присоединяйтесь к нам! Если вы хоть на шаг в любом месте выйдете за пределы территории отряда, мы вас будем ожидать. Восьмая и Новая четвертая китайские армии — наши друзья. Это китайские коммунистические войска, и они воюют только с японскими милитаристами, а не с вами, ибо вы стали солдатами лишь в силу необходимости. Китайские коммунисты никогда не убивают пленных. Вы можете не опасаться за свою жизнь. И пусть будет спокойна ваша совесть. Сдаться противнику во имя великой прекрасной цели — не позор. Это верный путь к спасению нашей родины. Становитесь на этот путь — и мы встретим вас как своих друзей и соратников!
Не теряйте времени, принимайте решение и включайтесь в нашу борьбу!
Лига освобождения японского народа».
Текст рассчитан на интеллигентов, сразу подумал Сёдзо. В общем составлено неплохо, но как это будет восприниматься рядовыми солдатами? Для них, пожалуй, следовало бы писать более просто и доходчиво. Кидзу тоже говорил ему, что надо больше думать о методах пропаганды и совершенствовать их. Безотчетно Сёдзо поставил себя на место тех, кто вел пропаганду, и стал по-новому размышлять над листовкой.
Если он еще хоть с минуту будет вот так рассуждать, его снова начнут обуревать сомнения — теперь это часто с ним бывало. Но для размышлений не было времени. Бом... бом... бом...— вдруг зазвонил колокол. А затем послышались тревожные голоса и топот в коридоре.
— Поверка! Опять поверка!
Сёдзо мигом выскочил наружу. Но прежде он не столько из осторожности, а скорее как-то машинально изорвал листовку в клочки и бросил в яму.
На переднем дворе собрались тридцать шесть рядовых.
У главных ворот — четырехугольная башня, за ней — помещение командира отряда, помещение для унтер-офицеров, на другой стороне двора — столовая и казарма... На площади, окруженной постройками с кухней посредине, солдаты два часа назад уже собирались на обычную утреннюю поверку.
Сейчас они выстроились в две шеренги. Перед первой шеренгой лицом к строю стоит дежурный офицер — подпоручик Хаяси. На нем красная полосатая лента, перетянутая через правое плечо. На зеленовато-сером фоне солдатских мундиров она выделяется ярким пятном. В общем кажется: все идет обычным порядком. Однако солдаты, тайком ознакомившиеся с содержанием листовок, догадываются, почему их собрали на повторную поверку. Настороженные, притихшие, они выглядят еще мрачнее, чем утром.