Дорожку, идущую вдоль подножия горы, найти было нелегко. Огибая гору, она соединялась с проселочной дорогой. И если преследователи все-таки пошли в деревню Д., тогда они с проселка свернут на эту дорожку. Значит, если пойти по ней, то, чего доброго, можно наткнуться на них. Это была самая большая опасность, а он по беспечности совсем ее не учел. Сёдзо встревожился. Так уж лучше не отыскивать эту дорожку, а обогнуть гору, идя, как и до сих пор, полем. Но прежде чем окончательно решить, как идти дальше, он бессознательно взял именно это направление. Служивший ему ориентиром выступ с правой стороны вершины изменил свою форму. Расплывчатая выпуклость приняла вид срезанного треугольника, а расселина в нижней части горы, наоборот, расширилась, и в темноте казалось, что по склону бесшумно спускается водопад. Это стала видна боковая сторона горы. Сёдзо понял, что до деревни Д. уже недалеко, и задумался. По ночам они, вероятно, выставляют дозорных. И у них есть какой-то пароль... Кидзу говорил, что он с ним снова свяжется. Несомненно, он хотел все это ему сообщить. А он бежит в эту деревню, никого здесь не знает и не знает, есть ли у них охрана, есть ли пароль. Будь с ним Чэн, тот бы им все объяснил, а как он сам будет объяснять — ведь китайский язык он знает плохо. Сёдзо чувствовал себя неуверенно, правда, он был убежден, что слова «я ваш друг» — сами по себе хороший пароль, но все же откроют ли ему дверь в любом доме, если он постучится в столь поздний час?
Ему казалось, что, с тех пор как он зажигал спичку, прошло уже больше часа. Тогда было двадцать пять минут второго. Значит, сейчас приблизительно половина третьего. Если погоня направилась сразу в деревню Д., то уже вот-вот должна нагрянуть туда. Но не исключено, что они сначала пойдут в деревню М., а потом уж сюда. Если так, то, пока они не уйдут из Д., ему лучше оставаться здесь и дожидаться рассвета. Здесь, по-видимому, даже менее опасно, чем в пещерах за холмом, где предлагал спрятаться Чэн. Но где тут спрятаться? В Японии, какое бы открытое место ни было, - всегда нашлись бы кусты или даже рощица. А в это время года после уборки урожая можно забраться в копны риса. Здесь же кругом одна черная, окутанная мраком земля, да и днем, куда ни пойдешь, нигде не увидишь ни пучка сухой степной травы, даже осенью. В эту минуту Сёдзо особенно остро ощутил, как непривычен для него этот чужой край, столь непохожий на его родину. Чувство беспомощности и безысходности охватило его. Куда же деваться?
Он уже совсем отчаялся, но продолжал идти и минут через двадцать заметил отличное место, где можно было укрыться, лучшее убежище трудно было бы и найти. То было кладбище.
Сёдзо слева от себя разглядел в темноте какую-то волнистую линию, несколько возвышавшуюся над пашней,— это было похоже на написанный тушью пейзаж, на котором деревья изображены в виде крупных пятен, и сразу догадался, что это такое. В следующее же мгновенье он бросился туда так быстро, как только мог.
Взобравшись на невысокий холм, Сёдзо пополз и укрылся за могильной насыпью. Над головой шумели деревья. Его догадка оказалась правильной. Ведь здесь, кроме горы, деревья растут только на кладбищах, а так нигде и кустика не увидишь. Это характерный для Китая пейзаж. Широкие кроны раскинулись над круглыми могильными холмиками, где были погребены преданные земле останки. Несомненно, это кладбище деревни Д. Надо здесь дождаться рассвета, а потом можно будет выбраться на дорогу, идущую к деревне.
Холод давал себя знать. Правда, здесь под деревьями было несколько теплее. Не то что в поле, где Сёдзо был один в кромешной тьме. Прислонившись спиной к насыпи, он вытянул ноги, взял из вещевого мешка горсть сушеной редьки и начал есть. Только сейчас он почувствовал голод, до сих пор он о еде и не думал. Еще сыроватая редька приятно пахла, была сочной, сладкой и удивительно вкусной, Он запивал ее водой. Раньше часовые, даже снаряженные по всей форме, не имели при себе фляг. Но фельдфебель Уэда, добившийся строгого соблюдения всех уставных правил, потребовал, чтобы у солдат были фляги, и теперь Сёдзо мог воспользоваться благодеянием этого поборника воинской дисциплины.