Про себя Эстель удивлённо присвистнула. Он думал о её любимом времени суток. Сколько же деталей её поведения он проанализировал, и для чего это ему…
— Утро даёт ощущение, что впереди ещё много времени, — наконец добавила Эстель, хотя принц не спрашивал причин. Она понадеялась, что он поймёт, как неприятно ей продолжать тему, и закроет её.
В свою очередь она спросила первое, что ей удалось сформулировать.
— В какую глупую вещь ты верил в детстве? — едва произнеся вопрос, ученица Локи поняла, что ей на самом деле было интересно узнать это. Принц повзрослел много лет назад — задолго до того, как родились её родители. Она почти ничего не слышала о младшем сыне от Фригги, а детские воспоминания Тора, которыми он успел с ней поделиться, были достаточно субъективны.
— Что меня всегда кто-то слушает, — ответил Локи.
По голосу не было ясно, что он сам об этом думает. Однако молодой человек помрачнел и отвернулся от спутницы. Эстель догадалась, что это была совсем не история про малыша-принца, боящегося подслушивающей его бабайки. Они беспрепятственно прошли дальше по лабиринту, и это только укрепило её мысли: Локи уверен, что совсем ничего не решает.
— Я всегда тебя слушаю, — как заворожённая, Эстель не смогла сдержать порыва сказать это.
Локи с вызовом хмыкнул и оглянулся, ожидая, что меняющиеся стены лабиринта сейчас выдадут ложь его подопечной. Но ничего вокруг не менялось, давая им пройти дальше.
Своё искреннее замешательство Локи попытался скрыть, только саркастически приподняв брови. Но Эстель всё равно легко почувствовала удивление в его эмоциональном фоне.
— Кхм, это потому что я твой учитель.
Эстель хихикнула.
— Может быть.
— Почему ты занимаешься магией? — спросил царевич на следующей развилке, едва заметно хмурясь.
— Не знаю, — Эстель лишь пожала плечами. Вопрос застал её врасплох, и, уверенная в своей правоте, она потянула своего наставника за локоть в один из трёх поворотов.
И тут же девушка остановилась как вкопанная. Впереди их ждала лишь густая зелень живой стены лабиринта. Удивлённая Эстель выпустила руку Локи из своих.
— Смотри-ка, здесь тупик — поглумился он. — Кажется мне, что ты всё же знаешь ответ на мой вопрос.
Они вернулись к отправной точке перед развилкой.
Эстель закусила щёку и задумалась. Ответ не пришёл с озарением, поэтому она попробовала сказать то, что первым приходит в голову.
— Потому что я считаю большим расточительством не использовать свои способности, которым уступают многие в любом из миров. Потому что это помогает мне понимать устройство вселенной. — Эстель немного помедлила, по-прежнему глядя в пустоту, и всё же призналась. — И, конечно, потому что мне нравится, что хотя бы что-то выходит у меня хорошо.
Напоследок она пожала плечами, словно всё сказанное было лишь ничего не стоящими догадками, и зашагала в другой поворот в развилке.
Девушке не нравилось, как легко Локи переносил их прогулку. Каждый его вопрос заставлял её копаться в себе, а сам принц даже не напрягался.
Локи успел рассказать, что носит зелёный так часто, потому что мать сказала ему в детстве, что цвет подходит к его глазам. А когда он спросил, почему Фригга выбрала Эстель себе в ученицы, девушка ответила, что Локи и так знает ответ. И это на удивление сработало. Молодая ведьма почувствовала себя покорительницей магических лабиринтов и воспряла духом.
Вдруг она собрала всю волю в кулак и задала вопрос, который ещё месяц назад не пустила бы даже в голову — вдруг Локи прочтёт её мысли.
— Кто был твоей первой любовью?
Выговорив слова, Эстель залилась румянцем и отвернулась. Но пути назад уже не было. На вопрос нужно было отвечать.
Царевич замедлил шаг. Он вдохнул, готовясь начать говорить… и промолчал. Эстель обернулась и удивлённо склонила голову набок.
— В отличие от тебя, я не обещала не задавать непристойных вопросов, — она попыталась сгладить напряжение, возникшее между ними. Но, к сожалению, вряд ли двум магам-эмпатам принесёт пользу светская беседа.
— Да нет, — отмахнулся Локи, возвращая себе хотя бы внешнюю невозмутимость (Эстель почти физически ощущала, находясь к нему так близко, как наставник борется с чем-то внутри себя), — это вполне безобидный вопрос.
Он ухмыльнулся, и наконец они пошли дальше по вытянутой аллее лабиринта.
— Когда я был ребёнком, и ещё не дружил ни с друзьями Тора, ни со слугами в кухне, — начал он тоном сказочника, — у меня была молодая няня.
— Ты влюбился в няню?! — выпалила Эстель и тут же прикрыла рот рукой.
Локи нетерпеливо цокнул языком и отмахнулся от неё.
— Ты меня за такого банального глупца-то не держи, — возмутился он, пригрозив ей пальцем. — Дай мне сначала закончить!
Черты его снова благоговейно разгладились, и он продолжил.
— Это была только моя няня. У Тора были всякие учителя и тренеры по фехтованию, равно как и у меня. Но няни у него не было.
Локи снова замолчал, и в этот раз Эстель решила не мешать ему облекать мысли в слова и ничего не сказала. Принц хмыкнул и пристыжённо улыбнулся.
— Меня мучили ночные кошмары, — признался он, — и няня играла мне перед сном на арфе. В звуки этой музыки я впервые и влюбился.
Эстель восторженно ахнула. Она почувствовала, как слёзы защипали уголки глаз, и совсем не обратила внимания на то, сколько поворотов они уже прошли беспрепятственно, пока говорил Локи.
— Не может быть! — Эстель выразила скорее своё удивление, чем неверие, но царевич истолковал её мидгардское выражение эмоций по-своему.
— С богами всё работает по-другому, — начал он, как будто оправдываясь. — Сила наших чувств необъятна. Мы можем любить целый мир, девять миров, идею или мысль… Любить или ненавидеть.
— Я понимаю.
Повторяя за Локи, Эстель остановилась. По стене перед ними тянулась целая россыпь крохотных синих цветов. Принц смотрел на них озадаченно, и девушка не могла даже представить, о чём он сейчас думает.
Он указал кивком на цветы, впервые за последние несколько минут одарив ученицу взглядом. В глазах его затаилась грусть и разочарование.
— За этой стеной выход. Один последний вопрос, и мы свободны.
Эстель ободряюще улыбнулась наставнику.
— Теперь твоя очередь задавать вопрос, — напомнила она, и Локи кивнул.
Он сорвал один маленький цветок и невесомым движением оставил его за ухом девушки. Что-то беспокоило принца. Эстель видела это и по его нахмуренным бровям, и по ауре, похожей на небо в шторм.
Локи взял руки своей подруги в свои и едва слышно задал вопрос.
Это было совсем не то, чего Эстель ожидала и чего тайно боялась.
— Почему ты тогда подумала о поцелуе со мной?
Локи не мог болеть, но мучившее его чувство было похоже на жар и слабость при простуде. Видимо, для такого сильного мага, как он, воздействие лабиринта было губительным. Он ощущал эту магию с тех пор, как они вошли.
Мало кому во дворце было известно, что магические цветы работали не только на центральной поляне: нет, их магия распространялась по всему лабиринту, текла в каждый из его поворотов. Эта магия накапливалась и постепенно, как морская вода омывает песчаный берег, смывала что-то в его мыслях. Но Локи сопротивлялся, отрицая то, что несло это очищение.
Эстель стояла перед ним, затаив дыхание. Она могла ответить что угодно. Что вообразила поцелуй, чтобы отвлечь его. Ведь в этом и было дело. Что хотела подразнить его, разозлить, сбить с толку. Может быть, это было необдуманным решением, ведь у неё была лишь пара секунд, чтобы что-то придумать. Локи принял бы любой ответ. У вопроса была тысяча лазеек.
Эстель тяжело вздохнула и сжала ладони принца, будто в поисках поддержки.
— Потому что я хочу поцеловать вас, мой царевич, — ответила она. Ни капли сомнений. Страх, нервозность, но вместе с тем и желание идти до конца трепетало на кончиках её пальцев.
Ветви стен лабиринта зашелестели, открывая выход в пустынный сад при дворце.