Поэтому казначей нанимал лучших медиков. Нескольких даже привёз из-за границы — одного из Братства Стали (тамошние чародеи славились своими успехами в работе с человеческим телом) а одного из Форта-на-Горе, мрачного убежища южных чародеев. Оба оказались бесполезными.
Со временем мальчику становилось только хуже — не помогало совершенно ничего. Он слабел, хирел и к концу четвёртого года своей жизни почти перестал вставать с кровати. А затем медики Дзэнсина обнаружили у ребёнка редкое заболевание — какая-то дрянь пожирала кости сына изнутри.
Мать Хаша к тому времени ходила беременная его братом. Все мысли сконцентрировались вокруг нового ребёнка, и первенцу доставалось совсем немного внимания. Сам Ицуго ночи напролёт просиживал у кровати сына, сжимая кулаки и играя желваками на скулах. Ребёнок умирал и поделать с этим ничего не получалось. Хаш угасал, словно свеча на ветру, становясь с каждым днём всё меньше, всё прозрачней.
Тогда на него вышел Шин Ягуро, наставник Аки. В приватной беседе магистр Шин сообщил, что его ученица разрабатывает какое-то небывалое изобретение. Нечто, кардинально новое. Нечто, что сможет спасти его сына. К сожалению, сетовал Ягуро, изобретение основывается на запретной комбинации — в сути его лежит энергия Ши, в то время как для функционирования необходима энергия Ци, от живого человека. Это действительно шло в разрез с правилами и положениями магистрата — в устройствах, использующих Ши, Ци могла выступать только в качестве активатора, но не постоянного источника энергии. Конструирование таких устройств, да что там конструирование — даже теоретическая разработка строго запрещалась. Ицуго ухватился за эту соломинку изо всех сил. Шин считался очень сведущим во многих областях магистром и, если он сказал, что изобретение Аки может помочь — к словам стоило прислушаться.
Стажировку Аки проходила, проживая в загородном доме Шина. Так что с лабораторией для создания устройства проблем не возникло, а финансирование предоставлял Ицуго. Добровольцем-испытателем предстояло стать Хашу. Его мнения никто не спрашивал, да и не до рассуждений в то время, когда жизнь висит на волоске.
Они потратили год. Пятнадцатилетняя Кэйран Аки и правда оказалась гением. Ицуго до сих пор помнил странное ощущение, охватившее его, когда она передала плод своих трудов. Прозрачную, глухо запаянную маленькую колбу с маслянисто-чёрной жидкостью. Эта жижа не касалась стенок, держась на расстоянии нескольких миллиметров от стекла. Изредка по ней пробегали мелкие волны.
— Что это? — потрясённо спросил Ицуго, рассматривая продукт экспериментов.
— Объяснять долго, — бесстрастным тоном ответила Аки. — Если тебе так важно знать — это нечто вроде роя мельчайшей мошкары. Попав внутрь Хаша, они поправят его здоровье. И останутся внутри — лечить его дальше, на случай рецидива.
— Они безопасны?
— Для Хаша — да, — на этих словах лицо у девушки стало печальным, она словно вспомнила что-то очень болезненное. — У него высокая ёмкость Ци в организме. Для других чародеев такой рой… почти верная смерть. Это проверено.
— Но Шин говорил…
— Шин ничего не говорил о ранних разработках вашей родственницы, Ицуго. — Ягуро искоса глянул на старшего Кэйрана. — В четырнадцать лет она сделала первые наброски этого роя, работающие на чистой Ци. Тогда же и получила разрешение на клинические испытания… Которые закончились всего пару месяцев назад.
— Да, — механически кивнула девушка. — Подопытный скончался. Первые модели быстро выжигали Ци. Но я исправила этот недочёт. Хаш справится.
А потом случилась лаборатория, введение "мошкары". Он, Аки и Шин держали всё в тайне. Поэтому, когда через несколько недель Хаш резко пошёл на поправку, это посчитали чудом.
Все эти годы, Ицуго следил за растущим Хашем с некоторым беспокойством. Но ничего не происходило. Мальчик рос здоровым и, несмотря на достаточно тщедушный вид, очень сильным. Об этом свидетельствовали его успехи на пути "родзин". Дед души не чаял в задиристом пареньке и видел именно во внуке продолжателя семейных традиций — казначей из них выпал, не придавая должного значения тренировкам пути "найкай", частью которого почитался "родзин".