— Извините, я должна заняться уборкой. — Клео плотно затворила дверь, повернулась, ища розетку, чтобы воткнуть штепсель мистера Чистера, и…
Обомлела. Застыла, как статуя.
Прямо напротив нее стоял невысокий, неопрятно выглядящий мужчина с крючковатым носом и худым, подвижным лицом. На нем было потрепанное пальто и не выглаженные брюки. Он вошел в квартиру, пока Клео разговаривала с миссис Арлен.
— Кто вы такой? — спросила Клео, чувствуя, как ее сердце заколотилось от страха. Она ощутила атмосферу таинственности вокруг этого человека; казалось, он готов в любую секунду куда–то спрятаться — узкие и темные глаза его нервно шарили тут и там. «Словно он хочет убедиться, — подумала Клео, — что знает все выходы из квартиры».
— Меня зовут Дарби Шир, — просипел мужчина. Он пристально смотрел на нее, и на его лице все сильнее проступало затравленное выражение. — Я — давний приятель вашего мужа, — продолжал он. Когда он будет дома и могу ли я подождать его здесь, пока он не придет?
— Они должны вот–вот подойти, — ответила Клео. Она по–прежнему не двигалась, стараясь держаться как можно дальше от Дарби Шира — если это было его настоящее имя. — Я должна убрать квартиру до того, как они вернутся, — сказала она. Однако она так и не включила мистера Чистера, все еще не сводя испытующего взгляда с Дарби Шира. «Чего это он так боится? — задумалась она. — Не разыскивает ли его Подразделение действенного реагирования? А если так, то что он натворил?»
— Я выпил бы чашку кофе, — сказал Шир. Он нагнул голову, словно желая избежать просительной интонации своего голоса — словно ему самому не по вкусу было что–то просить у нее, но он нуждался в этом, так или иначе вынужден был это сделать.
— Могу ли я взглянуть на ваш идентабель? — спросила Клео.
— Будьте так любезны. — Шир порылся в распухших карманах пальто и вытащил пригоршню пластиковых карточек; он высыпал их на стул рядом с Клео Эпплтон. — Возьмите сколько вам нужно.
— Три идентабеля? — недоверчиво пробормотала она. — Но у вас не может быть более одного. Это противозаконно.
— А где Ник? — спросил Шир.
— Он с Бобби. В Федеральном бюро личностных стандартов.
— А, у вас есть сын. — Он криво усмехнулся. — Вот видите, сколько воды утекло с тех пор, как я последний раз общался с Ником. А кто мальчик? Новый? Аномал?
— Новый, — сказала Клео. Она пересекла гостиную, направляясь к видеофону. Подняв трубку, она стала набирать номер.
— Куда вы звоните? — поинтересовался Шир.
— В Бюро. Узнать, ушли ли оттуда Ник и Бобби.
Тоже направившись к видеофону, Шир сказал:
— Этого они и не вспомнят; они даже не поймут, о чем вы их спрашиваете. Неужели вы не знаете, что это за люди? — Он подошел к видеофону и выключил его из сети. — Прочтите мою книгу. — Ощупав свои разнокалиберные карманы, он вытащил из одного книжку с измятыми страницами и пятнами на них, с разодранной мягкой обложкой — и вручил ее Клео.
— О Господи, да не нужна она мне, — с отвращением поморщилась Клео.
— Возьмите. Прочтите ее, и тогда вы поймете, что мы должны делать, чтобы избавиться от тирании Новых и Аномалов, которая калечит нашу жизнь, которая превращает в насмешку все, что человек пытается сделать. — Он вертел в руках сальную, рваную книжку, отыскивая нужную страницу. — Можно ли мне теперь выпить чашку кофе? — жалобно попросил он. — Похоже, мне не удастся найти нужную ссылку; для этого необходимо некоторое время.
Она задумалась на секунду, затем прошла в крохотную кухоньку, чтобы подогреть воду для растворимого эрзац–кофе.
— Вы можете остаться на пять минут, — обращаясь к Ширу, сказала Клео. — Если за это время Ник не вернется, вам придется уйти.
— Вы боитесь, что вас застанут здесь вместе со мной? — спросил Шир.
— Я… просто начинаю неловко себя чувствовать, — ответила Клео. «Потому что я знаю, кто ты такой, — подумала она. — И я уже видела такие измятые, искалеченные книжки — занудные книжки, которые таскают повсюду в грязных карманах и лапают тайком, втихомолку». — Вы член РИД, — сказала она вслух.
Шир криво ухмыльнулся:
— РИД слишком пассивен. Они хотят действовать только через избирательные урны. — Он отыскал требовавшуюся ему ссылку, но теперь выглядел слишком уставшим, чтобы показать ее Клео; он просто стоял, сжимая в руках свою книжку. — Я провел два года в государственной тюрьме, — чуть погодя сказал он. — Дайте мне выпить чашку кофе, и я уйду; я не стану дожидаться Ника. Он, наверное, все равно ничего не сможет для меня сделать.