Спасибо здравому смыслу, не позволившему мне сразу вывалить Антошке каким конкретно образом, я сюда вернулась. Но сам факт того, что я здесь навёл его на мысль, что я всё-таки сбежала от эльфа. Он бесился неимоверно.
После того, как страсти немного улеглись, и он перестал швыряться в меня всем, что попадалось под руку, стоило мне появиться на пороге его палаты, мы постепенно начали общаться. Как прежде доверительно, несмотря на кровную обиду Антона за то, что я здесь, и не объяснила это какой-либо веской причиной. Вопросов типа: «- А не псих ли я?» - больше не возникало, ведь я точно знала, что не одна здесь такая.
Вторым из важнейших событий явилось случайное известие, что семья Антошки, биологически вовсе не его семья. Поскольку он в первый раз в жизни загремел в клинику с серьезной травмой, на друга в отделении интенсивной терапии завели новую карточку, для чего потребовались все документы. Свидетельство о рождении пришлось делать заново, и в процессе мы обнаружили совсем другую фамилию. Совершенно наобум придуманную врачами в детском доме, где его усыновили. Последовал серьёзный разговор с его родителями. Чем он окончился, Антон мне не докладывал. Разумеется, фамилию менять и отказываться от родителей, что его вырастили он не стал. Их отношения по-прежнему оставались тёплыми. Поиски его генетических родителей мы сообща решили отложить на потом, когда выпишут, когда появится время и возможность. Вернее, я решила, покуда он молча продолжал строить обиженный вид.
- Света, тебе приятно смотреть, как Костик под окном дежурит? Извёлся весь, может пожалеешь парня, а? - поинтересовалась подруга.
Глаза у неё на боку что ли? Я затянулась и опёрлась спиной на раму.
- Лерыч, не надо, - устало прошу я.
- Из-за чего хоть поссорились? - девушка продолжала ловко орудовать кисточкой. - Раз бросила его прям в больнице, изменил что-ли?
- Нет. Не болтай, губы размажешь, - досадуя на свою совесть, не к месту проснувшуюся, проворчала я.
Да, я рассталась с Костиком, прямо там в палате, как только он с озабоченным видом примчался. Не смогла смотреть ему в глаза. Не ту персону хотелось лицезреть каждый день. Глаза у Кости серые, а не глубокие синие как вода в море. Фигура подтянутая, но не стройная, далеко до эльфийской. Пальцы на руках коротковаты, и близко не похожи на пальцы лучника. Волосы русые, а не кипенно-белые, что снег на вершине в горах и на ощупь точно не шёлк. Не то. Вообще не тот.
- Были причины, Лерка, - туманно изрекла я.
Лерычу моё решение не понравилось сразу. В первый же день я вежливо, но непреклонно выставила Костика за дверь палаты, сказав лишь полуправду л том, что теперь у меня другой. Любой способ прервать отношения с моей стороны выглядел в тот день жестоко, для Кости. Я честно пыталась вяло объясниться. Фигово получалось. Он продолжал долго каждодневно навещать меня, не принимая причин внезапной холодности. Пока не понял, что я нем вернусь.
- В чём он виноват? Был бы он мой парень, давно помирились, - возмущалась подруга.
- Попробуй, может у вас что и получится, - предложила я, внутри снова царапнуло чувство вины от собственного безразличия за судьбу когда-то близкого человека.
- Нет, я не его типаж: ему ни беленькие, ни тёмненькие не нравятся. Ему нравятся рыженькие, как ты, - возразила она.
- Я не рыжая, а золотисто-пшеничная, - поправила я.
- Ну, рыжеватая. Он хороший, Светик.
- Значит, он слишком хорош для меня, - справедливо отметила я, подивившись своей откровенности.
Лерка печально вздохнула, Костика она жалела. Я раздражённо затушила сигарету.
- Я ушла, - сообщила я, - потом за сумочкой забегу, Антошку сегодня выписывают - пойду встречать.
Поколения преходящи, а время вечно. Не ведая жалости, оно настигает, бьёт раскаяньем от чудовищной ошибки. И исправить её нет возможности. Была, но не использована, пропущена. Сейчас я понимаю, что можно было не допустить того злосчастного поединка. Были же варианты: я могла поговорить с Леголасом, попытаться хоть что-нибудь объяснить. Могла не обнажать оружия и не сражаться. Конечно, был велик шанс, что он убил бы меня на месте, но это уже была бы не моя вина. Дура. Там были его подданные, не факт, что они отважились бы пойти против своего государя, но попросить о помощи я могла. Мы оба много чего могли сделать. Но мы слепо поддались эмоциям. И нечего теперь себя жалеть, копаться в воспоминаниях.