Антон открыл дверь, бросил связку ключей на полочку перед трельяжем в прихожей. Пакет с овощами водружён на стол в кухне, а я ощутила новый приступ тошноты, как всегда когда заходила с воздуха в душное помещение.
- Антон, я воспользуюсь твоей уборной?
Разрешения в квартире друга мне, конечно, не требовалось, но общение между нами пока что натянуто, и я проявила элементарную вежливость являясь гостьей в его холостяцком логове. Двухкомнатная в «сталинке» досталась ему после переезда родителей в загородный, двухэтажный и собственноручно выстроенный на гордость хозяевам дом. Квартира теперь у Антошки поистине шикарная, с высокими потолками и хорошей площадью. Здесь одна кухня как наша с Леркой общая комната. Меблировка в советском стиле, Антон ничего не менял после родителей - кроме техники, добротная ухоженная мебель оставалась в неприкосновенности. Я бы тоже не решилась выкинуть такие вещи, это же целая история советской эпохи, они создавали эдакий коммунистический колорит.
Антон подпёр плечом косяк в ванной комнате, где я чистила зубы. Учитывая участившиеся за последнюю неделю приступы гастрита, я забросила в сумочку походную зубную щетку.
- Давно так? - спросил он, когда я закончила.
- С некоторых пор, - нехотя, под его свинцовым взглядом ответила я. - Неделю. Не надо читать нотации, наслушалась, схожу к гастроэнтерологу в понедельник.
Парень скептически хмыкнул - о нашей совместной привычке откладывать нужные, но неприятные дела на понедельник ходили легенды. Для всех - понедельник начало рабочей недели, для нас понедельник - выходной.
Пакеты разобраны, я плюхнула овощи в раковину и принялась мыть. Антошка достал из пакета курицу, поставил разогреваться.
- Ты рад, что дома? - тихо спросила я, не сильно надеясь на ответ.
- Я рад, что не в больнице, - последовала реплика, - хирурги достали - всю физию исполосовали.
Мы оба понимали, что мой вопрос был не об этом. Мы сами ещё не осознали, что вернулись домой после стольких лет мытарств.
Антошка ещё ко всему вдобавок выглядел как жертва Спарты. Мне досталось меньше, чем ему. Сотрясение, синяки, несколько трещин в костях. Антошке пришлось хуже: кроме травмы черепа, лицо первоначально напоминало Содом с правой стороны и Гоморру с левой. Правую сторону лица хирурги подлатали, и швы сошли довольно скоро. На левой стороне перерезало лицевой нерв, и даром что не заживало, надежды на правильное срастание тканей были очень и очень спорны.
По поводу внешности Антон не комплексовал. Пугали изменения в характере. Мой друг не носился больше по коридорам аки отрок-лицеист, никого не разыгрывал, не веселился, за девчонками не увивался. Коллектив испугался, что на его поведение так повлияла травма головы. А я лишь печально вздыхала, ведь причины мне хорошо известны.
Мы оба не те, что раньше, наши ценности поменяли приоритеты. Антон теперь другой: спокойный, ответственный - взрослый, словом. Женщины подождут, если он до них снизойдёт, но о сцене временно пришлось забыть. Его бы не выгнали, нет. Антошка талантлив от Бога. Зарывать такой талант в землю - преступление. Нашего бывшего ловеласа временно перевели консультантом-преподавателем по актёрскому мастерству и постановкам. Возможно, наши мечты сбудутся, и со временем мы зарегистрируем своё дело, закончим образование, он сможет вложить все силы в творчество.
Сегодня - мой друг с заклеенной пластырями слева щекой и челюстью безмолвно открывал у себя на кухне бутылку шампанского. Ею мы собирались отметить возвращение домой. Разумеется, ни у одного из нас праздника на душе не ощущалось. Оба потерпели поражение, каждый по-своему.
- Антон, хватит дуться! - не вытерпела я. - Ты, между прочим, тоже не рассказал мне про Стезю мертвецов, - я докрошила салат и откупоривала банку с оливками.
- Нечего рассказывать, паршиво я помер, - Антон аккуратно убрал пробку, принялся разливать игристое вино.
Ему ведь хуже, чем мне пришлось… чего ж я теперь его пытаю…
Я приняла бокал. Микроволновка запищала, оповещая, что купленная курица-гриль разогрелась. Мы чокнулись.
- С возвращением, - безрадостно произнёс друг.
- С возвращением, - также мрачно согласилась я. - Фу! Суррогат какой-то! В жизни такого кислого шампанского не пила. Отвыкла, - я поставила практически нетронутый бокал на стол.
Антон допил полностью. Опять эта невыносимая тишина. Звенит в ушах, затапливая тоской. Парень угрюмо ссутулил спину над столом: