- Наташа, на сегодня всё, - сообщил он и потрудился выполнить просьбу.
- Антон Владимирович, а домашнее задание?
- Займись речью, Наташенька, как мы учили, - мягко улыбнулся он, поворачивая ручку на оконной раме.
Наташа, откинув за спину косу, расцвела и выпорхнула из студии. Улыбка на лице друга померкла.
- Мне сходить в аптеку или сама расколешься?
Скрывать смысла не имело, тяжело вздохнув, делаю краткую вводную для Антошки.
- Я думала, что отравилась, - бесцветным голосом закончила я. - Не кричи, пожалуйста, и так хреново, сейчас опять побегу Ихтиандра вызывать.
Антошка сочувственно приобнял меня за плечи и усадил на стульчак перед роялем.
- Сколько?
- Почти шесть недель, считая Средиземье.
Откровенно говоря, ждала третьей мировой в его исполнении. Но по виду Антон был дезориентирован. Он сдвинул брови и задал один из самых неожиданных вопросов:
- Нормально всё было?
- Не то слово! - воскликнула я, не сдержав восторга.
Антон заметно расслабился. Странно… Думал, что меня изнасиловали, что - ли?
- Дела... Светильник, ты попала конкретно. В общем, так: переезжай ко мне.
Открываю рот и становлюсь похожей на рыбку, вынутую из аквариума. Слов много, а сказать нечего.
- Тихо! - он предостерегающе выставляет вперед ладонь, - вы с Леркой комнату вскладчину снимаете. Куда ребёнка принесёшь? У меня две комнаты, найдём, где вырастить.
- С ума сошёл, базаров будет... - мой голос опустился до шёпота.
- Мысли рационально. Ребёнку нужны родители и жильё.
- Ты ещё расписаться предложи! Антон, а ты случайно не это?.. Ну... - я замялась, подыскивая подходящие слова, опасаясь ранить или ошибиться.
- Дура ты, Светка. Опять ерунду городишь, - всё же обидела я его. - Мы друзья. На меня как на мужчину не рассчитывай, королевича своего запрягать будешь, - мои губы тронула улыбка. - Остальное я тебе обеспечу. Зачем портить глупостями нашу дружбу? Сестрёнка, то, что мы пережили - посерьёзней любого урока будет, никому и не приснится. Моя очередь тебе помогать. Пойми, так лучше. Нам же поговорить о своих бедах не с кем: мы с тобой вдвоём знаем вещи, другим непостижимые и только мы можем понять друг друга. У нас нет по-настоящему близких людей, кроме нас самих. Так что завтра перебираешься в мою квартиру.
Общая беда сближает. Так мы и переживали всё вместе. Антошка выделил мне одну из спален в своей квартире.
- Ну, вы даёте! Добрался до тебя наш змей - искусАтель! Ясно, почему вы с Костей разошлись, - сквозь иронию в голосе подруги прорезалась обида и ревность, когда она наблюдала за тем, как я собирала в дорожную сумку свой небогатый скарб.
Лерыч на себя не похожа. Открыто своего раздражения она не проявляла, но я довольно хорошо её знала. Где-то глубоко закралось подозрение, на счёт её чувств. Но я не могла ей всего объяснить, не загремев после этого в психушку.
Мы с Антошкой никого не разубеждали, пусть думают что хотят. Доказывать, что ты не верблюд - нудное, неблагодарное занятие. Со временем, Лерыч сама всё поймёт. Вся наша труппа имела полную уверенность, что отец моего ребёнка Антон, но жениться мы по какой-то известной лишь нам причине не собираемся. Исподтишка старались выведать подробности. Безрезультатно.
Родители на мою новость о беременности отреагировали спокойно. Отец неопределенно кивнул, мама заварила чай. Они хорошо знали Антона, как моего старого друга и ничего не спрашивали, а мы ничего не рассказывали.
Мой брат Гриша приехал через три месяца на каникулы. Получив весть, он задумался, и изрёк тоном профессора Фефелова, принимающего наши зачёты:
- Ребёнок? Это пять, это пять...
Означало сие буквально следующее - брат удивлён, но обрадован. Вдвоём с братом, мы поступали когда-то на физфак, для успокоения родительской души. Правда потом также вместе и бросили, но то уж не важно. Фефелов был грозой всего факультета, каждый в потоке боялся слово произнести на его лекции. И услышать: «Какие, какие направления? Синопсические? Это два, это два...»
Сперва я выслушала от брата лекцию на тему «Молви дурному нет». А в целом, дружище Антон, снова стерпев роль моего несостоявшегося жениха, общался с ним так же вежливо как и с остальными. Гриша с Антоном дружили со школы.
События шли своим чередом. Мы с Антоном старались начать жизнь заново. Очень старались, но с нашим багажом...
Дела, заботы. Привычки, сохранившиеся со Средиземья, не утратили актуальности. Я, например, просыпалась с рассветом, редко употребляла мясо, но гораздо хуже было с отношением к окружающим. Общение с людьми на бытовом уровне стало слишком примитивным и давалось с трудом. Антону давалось лучше - у него легче получалось вернуться в размеренный быт, то ли психика у него гибче: от мяса не отказывался, и спал как сурок в зиму - но и он разительно изменился. Другу тоже было больно, как бы он не пытался это скрыть. Ребята скучали по его проказам, девушки по вниманию. Мы не боялись проколоться. Доказательств наших «приключений» являлось предостаточно. В разговорной речи проскакивали устаревшие словечки, как результат длительного пребывания в Средиземье, сохранилась непредсказуемая реакция на резкие звуки и движения. Внимательный бы заметил. Но никто не замечал. Где теперь мой дом? Полжизни здесь, полжизни там...