Я не знаю каково это ходить на пробежки рано утром, выгуливать собаку, гулять с друзьями, встречаться и целоваться с парнем. Возможно, я никогда не выйду замуж... Да, это не главное в жизни. Но все же.
— Случилось, дружище, случилось... — он посмотрел на мою маму, а потом скользнул коротким взглядом по мне. — Будем говорить при твоей жене и дочери?
Да, отец рассказал все ему, и даже успел пожаловаться на то, что устал меня прятать и не знает, что дальше делать. А уж, тем более, что делать с Артемом.
Папа неловко кашлянул, словно его отчитали, как школьницу. Бестужев внимательно с легким прищуром на глазах следил за каждым движением и сменяющейся эмоцией ни лице мужчины. Дай только подозрительный повод , и он сразу среагирует, обезвредив врага. Но ведь папа ему не враг, не так ли?
— Нет, конечно. Пойдем.
Они встали. Я медленно обвела взглядом Бестужева. Мама ободряюще сжала мою руку. Словно что-то случилось. И речь будет идти обо мне.
А вдруг... Да нет, абсурд. С чего бы им говорить обо мне?
Как только они скрылись с поля нашего зрения, я резко подорвалась со своего места. Мама придержала меня за руку, не отпуская.
— Ты куда? — спросила она, нахмурив свои темные, тонкие брови.
— Мам, мне уже в туалет нельзя сходить? – я возмущенно вскинула брови и надула губы. — Ведешь себя со мной, как с пленницей. Отпусти руку!
Я вырвала руку с сильной на мое удивление хватки мамы. Стуча небольшими каблуками по полу, я таким образом давала маме понять, что пойду именно туда, куда сказала ей. Но на самом деле, я хочу сделать все наоборот. Хочу послушать разговор отца и его приятеля.
Как только свернула в коридор, в котором находился отцовский кабинет, я раззулась, оставив обувь в начале коридора. А сама на цыпочках начала подходить к двери, надеясь на то, что не заскрипят половицы.
Я слегка прислонилась к двери, дабы услышать как можно больше. Дверь, к сожалению, не была приоткрытой. То есть, она была открыта, но немного приоткрыть ее, чтобы что-то увидеть – я не решилась. Куда лучше, чтобы я была в безопасности и услышала бы разговор отца.
— Ты хоть понимаешь, что творишь, сволочь? Мозги потерял по дороге домой? — тихо спросил Бестужев. Уверена, он сейчас сидит спокойный, но как всегда настороже. — Пока ты за бабами бегаешь, я разъезжаю по ментурам, делая из себя честного гражданина, прикрываю твою задницу. И ради чего? То, что нас связывает прошлое — не значит, что ты можешь творить, что попало. Я не мать Тереза и даже не Супермен, чтобы тебя постоянно спасать от тюрьмы.
— Ты сам чуть не попался! — рявкнул отец. Да так, что меня передернуло. — Что мне делать, если влюбился в другую? Влюбленный я, и что мне теперь сделать?
Я прикрыла рот рукой. Как же так, папа... Как ты мог? Как? В голове не укладывается. Мне всегда казалось, что у них с мамой настоящая любовь... После этих слов на глаза навернулись слезы. Я не думала, что творю, поэтому не задумываясь решилась приоткрыть дверь, чтобы видеть отца.
— Ты не влюбленный, Витя, ты — долбоеб, — спокойно продолжил Бестужев. В его руках была сигарета. Он сидел в папином кресле, как король, и курил, словно не делал этого долгое время. Жадно делал затяжки и смотрел прямо в глаза моему отцу. Не будь он его другом, и не знал бы, что не сможет убить – мужчина бы ипугался Бестужева. У него очень подовляющая энергетика. Как их называют? Энергетическими вампирами? — У тебя жена есть, дочь, оказывается тоже есть. Чего тебе еще надо?
— Скучно, Глеб... Когда-то тоже так думал, а теперь... вот. Сам видишь.
— Ты же взрослый мужик, Сизов, а ведешь себя хуже сопливого пацана, — тяжело выдохнул Глеб. — Я бы на месте Лары, если бы она знала, сделал бы тебе штук пять — не меньше, дыр в голове. И даже бы не жалел. В принципе, что мне сейчас мешает это сделать? — он резко схватил пистолет, который положил на стол перед собой, а после направил его на отца. Я затаила дыхание, не зная, что делать. Маму позвать? Но уже будет поздно.
Отец побледнел, ведь оружия у него с собой сейчас не было. Впервые вижу, что он прямо боится человека, пусть, даже с оружием, которое направляют на него. Внезапно, меня схватили за руку и потянули назад на себя. Я обернулась, перед этим стукнувшись об стену возле двери. Это была мама.
На этот раз уже побледнела я. Уже открыла рот, приготовившись обьясняться, но что-то заставило меня повернуть голову на дверь, которая благодаря мне была приоткрыта. Сразу как обернулась, я встретилась с черными глазами Глеба Бестужева. Не отрывая взгляд и не опуская оружие, которое направил на отца, который ничего от неожиданности и страха не заметил, смотрел на меня, и я понимала, что он все понял. Понял, что я все слышала. В принципе, они практитчески ничего не говорили о криминале, поэтому рассказать я ничего не могла. Да и кому, если я заперта в доме? Артему ничего не скажешь.