— А я говорю — не надо было его брать! Нихрена хорошего из этого не выйдет, — скрипел штурвал противным писклявым голоском.
— Тебя забыл спросить, железяка. Может ты мне еще станешь указывать, куда корабль вести? — Огрызался Адмирал.
«Элиза» медленно выходила из порта, путешествие под злыми ветрами и дождями фиратонакреша, в штормовом зимнем море было не лучшей идеей, но другого выбора все равно похоже не было. Стоя на капитанском мостике Реймунд устало потирал горло, второй рукой держась за фальшборт. Его терзали мрачные мысли, которые всегда приходят в голову, когда решаешь что-то круто изменить в своей жизни. Тем более, когда это может стоить тебе жизни.
«Умирать больно, тяжело и противно. Я думаю, я должен тебе, Бэгрис. Ты убедила меня решиться. Все могло бы быть иначе. Не попытайся ты меня обмануть… Я был близок принять твои аморфные аргументы. Лишь бы не сражаться с тобой. Впрочем, теперь это достояние истории и моря. Идея с фальшивым амулетом была не так уж плоха — ты стала меня недооценивать. Я был много должен Хитрюге, надеюсь, расплатился. Во всяком случае, золота оставил столько… Ей хватит надолго, если захочет, может даже попытаться стать королевой воров, или как там звучит титул главы квартала. В любом случае я честно возместил пару часов панического страха и пару царапин. А взамен она навела нашу милашку Бэг на ложную квартиру, где был амулет о десяти сердечках. Надо было за мной лучше следить кошечка. Один раз я уже умер. Вон мой убийца сидит, топор полирует и совершенно не волнуется о произошедшем.
А настоящий амулет уже был у Адмирала. Противное чувство — просыпаться в каюте корабля. Над морем все колдовство работает хреново. До сих пор даже говорить нормально не могу. Зато он мне поверил. Надеюсь и я могу ему верить. В конце концов, эти россказни о честности, любви и дружбе, из уст пирата… звучат преувеличенно. Но, как говорится, друг познается в беде».
Мысли вновь и вновь возвращались к Хитрюге. Нет, Энкелане. Она любила его? Или это просто благодарность несостоявшейся жертвы. Он пылал к ней живым и сильным чувством? Или это просто химия момента. Теперь уже не важно. Все это оставалось за бортом, вместе с вечным и проклятым Городом Банд. Он поступил с ней так, как должен был. Реймунд никогда не любил лишних жертв. А сейчас и впредь, хуже, чем раньше, все, кто становился ему дорог, все, к кому он мог бы привязаться, и мерзее прочего — все, кого он мог полюбить, — они все сразу же попадали в список Мрачного Жнеца. В список целей для пыток и последующего устранения. А Реймунд не считал себя или свою любовь важнее чьей-то жизни. Он поступил как должно. Она поймет. А он, наверное, со временем простит себя.
«Наверное и к лучшему сейчас, что единственная, пусть и бывшая моя любовь стала моим охотником. Ее хотя бы никто не убьет. И уже используют против меня. Хватит думать. Все прахом. Будь, что будет».
Реймунд похлопал себя по карману, где лежал амулет с его жизнями — Стург еще не решил, куда его положить. Он ушел из Ахайоса, умерев пару раз, закрыв все счета. Потеряв подругу и найдя новую. Потеряв работу и найдя горстку принципов вкупе с жизненной целью. В общем-то — не так уж плохо. Теперь Реймунда Стурга ждал долгий путь — разобраться в целях Белого Крыла, узнать, как далеко они проникли в Альянсе, решить, что делать с организаторами. Для этого мало быть успешным убийцей, приходило время стать кем-то большим. А пока Реймунд Стург, агент Международного Альянса, уже бывший, больной и раздавленный, мокрый и злой покидал Ахайос Город Банд, направляясь к другим берегам.
— Так куда курс держим, кстати? — Поинтересовался Морнис Легад — Адмирал.
— Дай мне прийти в себя, подзабыть шепот могилы, и собраться с мыслями. Тогда и отвечу, — прохрипел почти шепотом Реймунд.
Пират ухмыльнулся и кивнул.
Перед ним расстилалось море. Безбрежное, с тяжелыми, стальными волнами море. И чистый, но чуть сероватый горизонт, на грани видимости соединяющийся с водяными горами.
Тьма была за спиной. Тьма с фиолетовыми глазами. Она была довольна.