Посему убийца предпринял собственные меры безопасности — на шее глубоко под одеждой висел на конопляной веревке амулет, генерирующий магические силовое поле, вполне способное выдержать несколько выстрелов и пару ударов клинка. На пальце под перчаткой располагалось латунное тонкое колечко — детектор ядов, магической отравы, и болезней быстрого действия.
А в квартире в потайном ящичке добротного дубового шкафа лежал амулет — в проволочных отделениях черненого серебра десять маленьких бриллиантовых сердечек — у кошки девять жизней, у агента чуть больше, этот амулет давал Реймунду возможность десять раз умереть, и вернутся в контрольную точку — место, где лежал амулет.
И это было то самое устройство, секрет которого Альянс хранил как самую страшную тайну, которую невозможно было купить ни за какие деньги. Даже призвав одного из тех демонов, что в залог души могут рассказать все, что угодно, демонолог на вопрос «Почему нанятый по мою душу агент, которого я вчера сжег, а позавчера утопил в кислоте, возвращается снова?», получит в ответ совет самому удавиться и не задавать глупых вопросов.
В общем, степень готовности общения с агентом ван Курмхога была на высоте. Впрочем, Реймунд надеялся, что, как и раньше, обойдется без смертей. Без его смертей.
Встреча происходила в «Вителлозо». На этот раз это был кабинет директора банка — просторное помещение, со вкусом обставленное дорогой, гармонично сочетавшейся мебелью. Оно должно было служить ярким примером превосходства высшего управляющего звена «Вителлозо» над простыми смертными. Единственным не сочетавшимся с комнатой элементом был сам директор — невысокий, плешивый тучный человек с маслянистыми глазками и идеальным париком с кишевшими в нем идеальными блохами.
Секретарша директора — миловидная девушка лет семнадцати, с явной туземной примесью во внешности, пропустила Батилеззо в кабинет директора, вежливо поздоровавшись и пожелав приятного дня.
— Ах, сеньор Чителло Батилеззо, — почти эротично воскликнул директор банка. — Сердечно рад, что вы решили уделить мне время, поверьте, вы не будете разочарованны. Позвольте представиться: Федерико Скузи. Директор банка «Вителлозо».
— Рад знакомству, — Чителло прошел в кабинет и присел в большое, обитое белой материей, кресло с неудобно выгнутой спинкой, стоявшее напротив стола Скузи. Игнорировав при этом протянутую для пожатия руку директора.
Почесав затылок, Федерико продолжил:
— Нам стало известно о ваших финансовых трудностях…
— Само собой, стало известно, — это же ваш банк не отдает мне обещанные государством деньги, — прервал Батилеззо. Имелись в виду деньги по государственному гранту, а не те, что обсуждались в «Де Тировьен».
— Я прекрасно понимаю вашу обеспокоенность таким оборотом событий. Но, к сожалению, сейчас у банка Вителлозо просто нет возможности предоставить вам сумму такого размера без вреда другим вкладчикам. А корабль с вашими деньгами, похоже…
— Ах, оставьте ваши оправдания. Я уже устал обивать пороги финансовых заведений, по милости Ригельвандо вынужденный предлагать долю своего гениального открытия всяческим воротилам, не способным узреть и края значительности этого дела. — Скривился ученый.
— Именно об этом я и говорю, — оживился директор.
— Нет, об этом говорю я, а вы мямлите что-то невразумительное, — капризно перебил вновь Чителло.
— Но прошу вас, дайте мне минуту вашего драгоценного времени на пояснения. — Удостоверившись, что строптивый ученый не собирается больше перебивать, хоть и смотрит на него с выражением сдержанной брезгливости, Федерико продолжил, — Дело в том, что я хочу как раз предложить вам выход из этой сложной ситуации. Банк не может предоставить деньги…
— Я уже это слышал.
— Но! — банкир сделал прямо таки театральную паузу, Батилеззо зевнул, — один из инвесторов «Вителлозо», человек мудрый и в высшей степени образованный, узнав о вашем сложном положении, сразу же предложил спонсировать вашу экспедицию из своего кармана. Поверьте мне, этот человек прекрасно осознает всю важность вашей работы и будет рад помочь вам наконец полноценно заняться столь важными исследованиями.
— Звучит как карканье грифа — подозрительно. Откуда бы этому важному человеку что-то знать о моих исследованиях, суть которых я никому не разглашал. Поймите, недалекий Федерико. Важность моих исследований чрезмерно высока для одного человека, пусть и богатого. Они должны иметь государственную поддержку. Иначе мой научный труд будет дискредитирован стяжательством, а меня назовут шарлатаном. — Тон ученого стал надменным и в высшей степени помпезным.