"Дядя Мирослав!" - догадался я.
Моя догадка была верна, к нам и впрямь приехал дядя Мирослав, но вот кровь эта была не его. Он привёл с собой странника, со странной внешностью, очень старого.
Запрокинув голову, как птица с изломанной шеей, этот человек стонал на лавке. Отец и дед мой, оба были с ним. Мне бросилась в глаза книга, торчавшая из расстёгнутой сумки. Прошита обложка была на заморский манер, и название на ней стояло уж очень непонятное.
- Надоела мне эта поножовщина- день дерусь, а два в тоске лежу, - прохрипел Мирослав, лязгнув пробитой кольчугой.
-А ты бы в монахи шёл? - кудесничал над раной странника деда Варфоломей.
- Пошел медведь в монастырь в алтаре телят драть! - высмеял эту идею отец.
Дядя мой засмеялся вместе с братом и закашлялся.
- А ну пошёл отсюда! - приказал дед, замахнувшись на отца рукой.
Отец по-богатырски расправился, поцеловал брата в чело и сквозь зубы объявил:
-В Киев еду с князем! Марьюшку мою берегите, рожать ей намедни.
Деда Варфоломей скорбно кивнул. Мать, услыхав новость, схватилась за голову. Она часто провожала отца с десятниками в походы и никогда не знала, вернётся ли он, потому что не все возвращались живыми.
- Стефан, оставляю мать на тебя! - последнее, что сказал мне отец, запрыгивая на коня.
Суета стихла лишь к вечеру. Раненый старик уснул, не стонал больше. Подперев кулачками лицо, я сидел при лучине, убаюканный шелестом огня. Мать тяжело сопела и охала, похаживая от печи к окну. На столе лежало орудие моих пыток - книга с желтыми, хрустящими страницами. Разумение святого писания давалось мне ой как не просто. Недаром дьяк порол хворостиной весь год. Всё там было по-гречески, да так не складно, что моя белобрысая голова закипала от вихря букв и цифирь.
- Стихасловь! - не позволяла остановиться мне мать.
Отвлёкшись на секунду, я перевел взгляд на окно. По ту сторону слюдяного стекла стоял ангел, весь в белом, со сложенными сзади крыльями.
- Мама, глянь! - изумился я.
Мария резко обернулась, и светлый силуэт ангела сразу исчез.
- Что?
- Там был ангел, он смотрел на тебя!
Мама перекрестилась и завороженная села. Резкая боль в пояснице, заставила ее пошатнуться. Перескочив через скамью, я с трудом успел ухватиться за сарафан.
- Рожаю Стефанька, зови Дарьюшку, - сквозь боль простонала она.
Дарья с коромыслами оказалась в дверях в самый нужный момент, и звать не пришлось, как учуяла девка.
Старая, морщинистая рука деда оттащила меня в горницу, точно котенка. После часа молитвы, укутавшись в его бороде, я увидел сон.
На фоне мерцающего города, похожего на греческий с картинки, парил старец. Лицо его светилось золотом солнца, а очи переливались синевой неба. Невесомыми прикосновениями он держал меня за руку.
- Прочти книгу ! - молвил он не открывая рта. - Иди за ней всюду и неси ее крылья! - помазав мою голову золотым елеем, он замолчал.
Я очнулся, прополз в комнату к раненному страннику, и тайком вытащил книгу. Света нигде не было, и только Луна была мне в подмогу. Я вышел на крыльцо и стал листать. И хотя я не понимал слов, меня захватили картинки, даже в храмах на стенах не было такой красоты. Когда я закончил разглядывать, на последней странице, над головой моей возникло свечение. Сначала мне показалось, что это появилась вторая Луна, но после, она стала приближаться ко мне и втягивать в себя. В один миг я оказался в другом времени и на другой планете.
Никита внимательно выслушал историю Стефана, но так и не понял есть ли какая-либо взаимосвязь между ними, или все это цепь случайностей, и виной всему эта роковая книга.
- Уже близко спускаем переднюю панель! – четко скомандовал Никита .
-До соединения осталось 100 метров.
Маленький спутник, синеватого отлива, покрытый сетью потухших вулканов, прекрасно подходила для осуществления подобного рода нейтральных встреч. Войдя в зону притяжения планеты, капсула постепенно стала менять форму. Эта отличительная особенность марсианских капсул, изменяться в соответствии со средой, была не лишена эстетической привлекательности. Когда капсула пролетала мимо крупной планеты, ее форма напоминала выпуклую линзу, когда пространство было открытым, мчавшись вперед, она вытягивалась в нить так, что хвост ее растекался на многие виллы, из-за чего с кончика постепенно срывались капли и улетали в неизвестность. Форма, которую доводилось ей принимать, сейчас, было похожа на перевернутый конус. Капсула медленно погружалась в жерло потухшего вулкана вершиной вниз.