Я резко обернулась, уже готовая вырваться, и…и встретилась взглядом с Алексом.
— Как ты здесь...? – голос сорвался, потому что он не должен был быть здесь. Он улетал. Он...
Алекс притянул меня ближе, губы коснулись виска, и его дыхание обожгло кожу:
— Потому что без тебя это больше не может называться семейным праздником.
Просто. Без манипуляций. Как констатация факта.
— Я сел в такси, доехал до аэропорта... и понял. — его пальцы вцепились в мой пояс, будто боясь, что я испарюсь. — Что не смогу. Что без тебя там, за праздничным столом, я буду как этот твой чертов кофе – горький и холодный.
Я замерла.
Он действительно...
За спиной я чувствовала Марков взгляд. Знала, что он наблюдает, как Алекс прижимает меня к себе, как мои пальцы впиваются в его плечи «слишком» естественно, чтобы это было наигранно.
И впервые за этот отвратительный день я улыбнулась по-настоящему.
— Ты... ты правда променял билет домой на этот танец? — мой голос прозвучал хрипло, потому что в горле вдруг стало тесно.
Он рассмеялся – тёплым, грудным смехом, от которого по коже побежали мурашки:
— Нет. Я променял его на нечто гораздо более ценное.
И, прежде чем я успела спросить, его губы нашли мои – на глазах у всего клуба, у Марка, у этого проклятого вечера, который внезапно перестал иметь значение.
Мои пальцы впились в его волосы, ногтями царапая кожу на затылке. Он ответил тем же – одна рука сильно сжала мой бок, другая прошлась по позвоночнику, заставив меня вздрогнуть.
Алекс почувствовал это – почувствовал, как я теряю контроль.
Он притянул меня так внезапно, что мир сузился до одной точки – до жара его губ, до дрожи в его руках, до стука наших сердец, бешено отбивающих свой ритм. Я забыла, где мы, кто вокруг, что будет потом. Было только это – его дыхание, смешавшееся с моим, его пальцы, впившиеся в меня, так, словно я вот-вот исчезну.
Руки скользнули под его пиджак, прижимая ближе, губы сами раскрылись в поцелуе, который давно перестал быть нежным. Мы тонули друг в друге, теряя границы, теряя контроль...
И вдруг – он остановился.
Не оттолкнул, нет. Просто замер, прижав лоб к моему, с неровным, прерывистым дыханием.
— Не здесь... — прошептал он, и в его голосе было что-то новое – не страсть, а... бережность.
Он не хотел, чтобы другие видели меня такой.
И в этом было что-то гораздо более интимное, чем сам поцелуй.
Я не узнавала себя.
Его губы всё ещё горели на моих, его руки оставляли следы на моей коже, а я... я не могла собраться.
Что со мной?
Я всегда контролировала каждое движение, каждую эмоцию. Даже с Марком – особенно с Марком – я никогда не теряла голову. А сейчас...
Я чувствовала, как дрожат мои пальцы, всё ещё запутанные в его волосах. Видела, как моё платье съехало с плеча, обнажая следы его прикосновений. Слышала своё прерывистое дыхание – громкое, неровное, бесстыдное.
И самое страшное – мне было плевать.
Мои щёки горели, сердце бешено колотилось, а где-то глубоко внутри поднималось что-то тёплое и пугающее – радость. Радость от того, что я наконец-то... чувствую.
Но вместе с ней пришёл и страх.
А что, если он видит? Видит, как я теряю контроль? Захочет этим воспользоваться?
Я попыталась отстраниться, но моё тело отказалось слушаться.
— Нам нужно… — прошептала я не в силах докончить мысль, голос звучал чужим – хриплым, грубым, не моим.
— Да, — он поцеловал меня в висок. — Нам очень нужно.
Алекс посмотрел на меня, и в его глазах я увидела понимание. Он знал.
Знал, что я не просто смущена.
Я была напугана.
Напугана тем, что нашла в себе ту самую Майю, которую так тщательно прятала.
— Я влетел сюда, даже не поздоровавшись с ребятами. Только и успел спросить: «Где Майя?», а дальше... — его рука скользит по поему оголённому плечу: туда, где съехал рукав. Палец задевает кожу, и я вздрагиваю. — ...видимо, меня немного занесло.
Мы подошли, держась за руки – точнее, он держал мою, потому что мои пальцы все еще дрожали.