Глава 33
Отношения с Алексом в эти недели превратились в подобие тихого, прерывистого радиосигнала сквозь густой шторм моей жизни. Он был моей тихой гаванью, но я, кажется, забыла, как заходить в порт.
Он терпеливо ждал. Присылал утром смешные мемы, чтобы начать мой день с улыбки. Звонил днем, чтобы спросить, как дела, и слышал мой усталый, односложный ответ: «Всё норм, работаем». Он привозил мне ужин, когда я засиживалась допоздна в кофейне, и я ела его холодным, уставившись в экран ноутбука с расчетами себестоимости. Он молча укладывал меня спать, когда я засыпала прямо на диване, не в силах дойти до кровати.
Алекс видел, как я погружаюсь в работу с почти маниакальным упорством. Это был мой щит. Пока я думала о квотах поставщиков, калибровке кофемолок и инвентаризации, мне не приходилось думать о Локвуде, о своем прошлом, о том, что я делаю с нашими едва начавшимися отношениями. Работа была безопасной территорией, где всё можно было контролировать цифрами и планами. Чувства – нет.
Наши скромные планы на выходные стали все чаще отменяться из-за чрезвычайных ситуаций в кофейне, когда ребята не могли справиться сами.
Я тонула, и вместо того, чтобы ухватиться за его протянутую руку, старательно делала вид, что учусь дышать под водой самостоятельно.
Сегодняшним вечером, после особенно изматывающего дня, я сидела на полу своей гостиной, окруженная папками с документами, образцами тканей для униформы и пустыми чашками из-под кофе. Я яростно писала в блокноте, пытаясь найти ошибку в расчетах.
В дверь постучали. Я впустила его, даже толком не взглянув, и сразу вернулась к своим бумагам.
— Операция «Спасение мира» в полном разгаре? — пошутил он, снимая куртку. В его голосе была усталая нежность.
— Ммм, — промычала я в ответ, проводя пальцем по столбцу цифр. — Не могу понять, где прокол. Эти идиоты прислали счет с накруткой в семь процентов, а я его чуть не подписала...
Алекс подошел, встал на колени рядом со мной на ковре. Он молча наблюдал за мной несколько минут. Я чувствовала его взгляд на себе, ощущала его теплое, спокойное присутствие, но мой мозг отказывался переключаться.
— Май, — тихо сказал он.
— Подожди секундочку, я почти...
— Майя. Посмотри на меня.
В его голосе прозвучало что-то новое – не упрек, а легкая, но твердая настойчивость. Я с обреченным вздохом отложила блокнот и подняла на него глаза.
Он смотрел на меня так, словно видел впервые. Смотрел на темные круги под моими глазами, на перепачканную ручкой ладонь, на растрепанные волосы, собранные в небрежный пучок.
— Ты здесь? — спросил он мягко. — Со мной? Или ты все еще там, на войне с кофейными поставщиками?
— Алекс, ты же понимаешь, какая это ответственность, — начала я с раздражением, но он перебил меня, все так же тихо.
— Я понимаю. Я понимаю каждое слово. Но я остался здесь не для того, чтобы смотреть, как ты медленно сгораешь за своими папками. Не для того, чтобы получать крохи твоего внимания между приходами и уходами на работу.
Он сделал паузу, и его слова повисли в воздухе, раскаленными и безжалостными.
Я резко отвела взгляд, почувствовав, как по щекам разливается предательский жар.
Он увидел мою реакцию, и его выражение лица смягчилось, в глазах мелькнуло мгновенное раскаяние:
— Черт. Я не это имел в виду. Я не хотел...
— Нет, — перебила я его. — Ты совершенно прав. Ты остался здесь... ради этого.
Я обвела рукой наше убогое «поле боя»: разбросанные бумаги, пустые чашки, меня – измотанную и неприветливую.
— Я превратила свою квартиру в какой-то филиал рабочего стресса. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать прямо сейчас. Прости.
Последние слова прозвучали как шепот. Я снова попыталась уйти в себя, отвернуться к своим бумагам, сделать вид, что мне нужно срочно найти тот самый прокол в счете.
Алекс мягко вздохнул. В нем читалась не злость, а глубокая усталость.
— Май, мне не нужны извинения, — его голос был мягким, но в нем слышалась капля горечи. — Я понимаю, что ты зашиваешься. Я вижу, как ты устала. Но...
Он замолчал, ища слова.
— Я будто стал твоим тихим соседом по комнате, который иногда приносит еду.