- Ну, как знаешь, - Вадим хмыкает, выпуская дым. Прищуривается, глядя на солнце, медленно гаснущее у горизонта, сжирающее последние лучи багрового заката.
- Тогда я возьму его, ведьма, - угрожающе произносит он, кивая головой в бок.
Около машины стоит молодой парень: раскосые синие глаза, модная стрижка, открывающая высокий лоб, озорная улыбка с ямочками на щеках; светлые джинсы, ярко-зеленые кроссовки, майка с рисунком черепа. Не зеркальное отображение Вадима, но очень, очень похож. Словно сошлись в один миг прошлое и настоящее. Две эпохи в двух людях.
- Нет, - Ксения кричит, что есть сил. - Только не его!
Она подбегает к Вадиму. Порывисто обнимает его. Покрывает поцелуями руки, лицо, губы. Пытается вжаться в него, лишь бы он услышал. Лишь бы растаяли ледяные колючки в его глазах.
- Только не сын. Прошу тебя, заклинаю! Вадим, он должен жить. Ему так мало лет. Он не испытал и доли того, что пережил ты. Ну я умоляю тебя! Возьми меня с собой, а его оставь здесь....
- Поздно, Ксюха. Ты сделала свой выбор, - отстраненно говорит Вадим, по-прежнему любуясь замершим в небе заревом умирающего дневного света. Рдяные лучи медленно тонут в наступающей синеве ночи. Над головой зажигаются первые зеленоватые звезды.
- Я хотела остаться с тобой. Посмела подумать о будущем. Я хотела! - кричит она, ударяя его в грудь кулаком. - И ты ушел, а меня заставил жить. Я дала слово, черт бы тебя побрал! Я жила, как обещала. А так хотела к тебе. Уйти к тебе, быть вместе, уехать далеко... А теперь ты хочешь забрать с собой моего сына?! За что? Я не смогу без него!
Ксения захлебывается рыданиями, падает на колени. Вадим резко подхватывает ее, встряхивает, словно тряпичную куклу. Заставляет смотреть ему в глаза.
- А затем, чтобы ты, наконец, сказала мне, Ксюша!
- Что? - безутешно рыдая, кричит она.
- То, что давно хотела. Я не могу быть один там... Со своей любовью. Больно мне, Ксюха! Скажи! - слова он будто выплевывает. - Не могу! Знать хочу!
- Я... Не могу...
- Можешь, - тихо бормочет Вадим. Бережно стирает губами ее слезы. - Тшш, моя ведьмочка. Просто скажи. Это так просто. - Его губы продолжают целовать глаза, пить ее слезы. Руки блуждают по телу. Согревают. Дают нежность. Отчаяние убегает океанской волной.
Ксения задыхается. Не может сопротивляться. Вновь теряется в плену сильных мужских рук и бархатистого голоса, накинувшего лассо на все тело. Ласки бередят душу. Все потайные шкатулки памяти открываются, чуланы души распахивают дверцы. На волю вырывается вихрь обжигающих эмоций. Сердце рвется из темницы груди на волю. Вадим продолжает шептать на ушко нежные слова.
- Ведьма, моя девочка, - тихо бормочет Вадим. - Ты же давно сказать хотела. Я тоже, а ты меня остановила. Помнишь?
- Нет...
- Упрямая девчонка, - с болью говорит он. Морщится. Качает головой. - Тогда я пошел...
- Подожди! Вадим... Я...
- Да, ведьмочка моя, - его пальцы скользят по ее лицу, убирают соленые дорожки слез. Ксения смаргивает слезы. Сглатывает противный ком.
- Я люблю тебя, - на грани отчаяния шепчет она на ухо. - Вадим, я люблю тебя! Любила! - срывается девушка на крик. - Тебя не стало, а я... Давилась чувствами, умирала каждый день, а ночью воскресала, потому что ты мне снился. Я боялась, я так боялась сделать признание самой себе. Любовь - это ведь с женами, а с такими как я... Ты сам так сказал!
- Дурочка моя, Ксюха, какая ж ты дурочка, - Вадим улыбается, прижимает ее к себе крепко-крепко. - Я тебя очень люблю. Любил тогда, унес с собой часть тебя. Сейчас возьми. Люби еще и их...
- Кого? - недоумевает Ксения. - У меня есть ты.
- Нет, Ксю, меня теперь совсем нет, - тихо произносит мужчина. - Я ухожу, а у тебя остаются они.
- Андрюша, Вера Петровна, Вадик, Костя, Мила, их дети и внуки...
- Да. Твоя семья, Ксюша. Все они без тебя не смогут.
- Ты их видел? - дрожащим голосом спрашивает она, подавляя рвущиеся наружу всхлипывания.
- Я всё вижу. И тебя видел. Упрямица моя. Столько лет молчала. Ну, Ксюша... Любимая моя девочка... Когда-нибудь, но не сейчас...