Пока отец Илья отсутствовал, взгляд Ксении блуждал по кладбищенскому пейзажу: по бокам - старинные и современные надгробия; поблекшие искусственные цветы, потерявшие краски от бесконечных дожей и снегопадов; кусты сирени и начинающие алеть гроздья рябин; кованые изгороди и витые кресты, почти ушедшие в землю. А в центре, как свеча застыла узкая часовня со сводчатым входом, с куполом-луковкой, горевшим желтым пламенем под лучами дневного светила.
Белые стены не казались больше устрашающими, а иконы и рдяные, едва теплящиеся огоньки лампад не мерещились назиданием обо всех смертных грехах. Напротив, на сердце плескалась волна умиротворения, покоя, ожидания чего-то скорого, неотвратимого и обязательно хорошего. Уверенность в правильности решения укреплялась с каждой проведенной минутой.
Из раздумий вывел священник, снова появившийся словно ниоткуда. Надо же, она так задумалась, что не заметила его появления. Как и в тот раз, в начале весны...
- Пойдемте, - произнес отец Илья, сжимая в руках небольшой кожаный ридикюль. - Здесь всё, что понадобится.
Они шли по мощеному тротуару, среди крон деревьев, склонившихся за долгие годы друг к другу. Их провожали лица с надгробий - в большей степени заслуженные деятели культуры, политики преклонных возрастов. Взгляды больше не страшили. Да и что пугающего в монументах, пусть и выполненных в виде склоненных ниц ангелов с крыльями? Средь бела дня, разумеется, ничего.
Тут же вспомнились осенние сумерки с запахом костров, звездами-горошинками в вышине. Тогда казалось, что кто-то невидимый, затаившись, наблюдает за ней и Андреем, провожает к выходу острым, точно стилет, взором. А они просто шли, держась за руки, деля горе на двоих... У каждого на части рвалось сердце. Каждый из них оплакивал внутренне свою потерю. Андрей - отца, а она - любимого мужчину.
- Вы смотрите на меня, всё думаете, почему я выбрал служение? - спросил молодой священник, снисходительно улыбаясь. - Не вы первая.
- Признаться честно, когда я вас впервые увидела весной, то приняла за владельца ночного клуба или другого прожигателя жизни, - ответила Ксения, не давая понять, что думала совершенно о другом, о том, что больше не ранит осколками памяти.
- Не вяжется внешний облик со стереотипами? - снисходительно улыбнулся отец Илья.
- Да, - Ксения кивнула, поражаясь тому, как быстро она смогла говорить с этим с ним как с хорошим знакомым, близким другом. Его не обижало пристальное внимание, предположения и личные вопросы. И ей было рядом с мужчиной спокойно.
- Здесь я по тем же причинам, что и вы.
Ксения внимательнее посмотрела на священника. Встрепенулось и взяло след профессиональное чутье. Сейчас она услышит нечто интересное, способное заставить задуматься, а так же использовать для работы.
- Моя причина выбора веры, как и ваша - семья. Я здесь из-за моей семьи.
- Что? Как?
- Здесь уже восемь лет моя жена и дочь. Свой последний приют они нашли здесь, рядом с моими родителями и всеми родственниками, - спокойно, без эмоций произнес отец Илья.
- Что случилось? - едва слышно спросила Ксения, боясь нарушить ответную искренность. Исповедь от священника? Ей? Точно, надо делать репортаж. Или писать книгу...
- Автокатастрофа. За рулем был я. Вы были правы. Давно, в другой жизни, я был владельцем прибыльного бизнеса, прожигателем жизни, успешным и известным. Они ушли, а я остался со всем нажитым добром, которое никому больше не нужно.
- Сожалею, - проронила Ксения. - Я искренне сожалею вашей утрате. Прекрасно понимаю, что вы тогда чувствовали. Вы ведь помните мою историю.
- Да, я помню. И тогда не стал торопить вас с рассказом. Вы сами поняли, что момент настал. Как и я сейчас. Вы уже догадались, что было дальше. Так я пришел к вере. Пусть без высоких материй и общих размышлений. Теперь я служитель культа. Смешно, правда?
- Ни капли! Мне не смешно. Я искренне понимаю вас. И теперь вам снова надо было выбрать себе жену? Я знаю, что необходимо быть семейным.
- Нет. У меня нет прихода. Я не хочу быть связанным с богочестивой девушкой из семьи с традициями. Для работы с паствой при большой церкви или при малой где-нибудь в сибирской деревне, без разницы, надо быть не только в вере, но и в венчанном браке. Я не готов грешить перед ликом Его. Я служу в часовне на кладбище, провожу людей в последний путь, выслушиваю исповеди родственников. У меня нет большого прихода и паствы. Я рядом с семьей. Так мне легче. Когда-нибудь мы встретимся, если мне повезет, и я попаду туда, - отец Илья кивнул головой вверх.