У кладбища девушка оказалась под вечер. Огромные, кованые ворота распахнуты настежь, но Ксения застыла перед ними, страшась войти в обитель ушедших. Она долго вглядывалась вперед, смотря на мощеный тротуар, деревья, которые в лучах уходящего солнца казались чудовищами из сказки, протягивающими кривые руки к живым людям, посмевшим ступить на их территорию и нарушить дремотную тишь.
Где-то среди обелисков и крестов нашел свой последний приют Вадим. Его сопровождали со всеми почестями, которые он не получил при жизни. Ведь не этого он хотел. Он стремился не к признанию, а к возможности реализоваться без указок свыше. А теперь ему уже все равно...
- Чего застыла? Заходь уже! - услышала Ксения старческое бормотание. - Стала на проходе.
Около ворот, с внутренней стороны кладбища стояла старуха неопределенного возраста и неопрятного вида. На ней были надеты самые разные вещи, явно с чужого плеча и не первой свежести, а на голове красовалась косо повязанная косынка с цветочным узором. Она подслеповато щурилась, пытаясь рассмотреть Ксению.
- У тебя тут кто лежит-то? Чего боишься? - прошамкала она. - Иди уж, не заберут тебя. На кладбище живых бояться надо, а не мертвых.
- Вы не знаете, где похоронены Метлицкие? - спросила девушка, все еще не в состоянии спросить, где покоится Вадим.
- А как же не знать-то! Сегодня, чай, ты не первая девка будешь, кто на последний поклон к нему идет. Шастаете здесь, будто воскресите. Добегался Вадимка, ой, добегался. Придет было на могилку, нальет стопочку и мне говорит: "Давай, Семеновна, за упокой души моего папаши выпьем". А чего уж не выпить-то? Я всегда согласная. Мать себе делянку оставляла рядом с мужем, а вот глядишь, сынок на нее-то и попал.
Ксения замерла. До какой степени, оказывается, она мало знала о Вадиме. Он никогда не говорил ей о родителях, отношениях с ними. И теперь она узнала от кладбищенской бродяжки о том, что здесь похоронен его отец, а рядом с ним теперь лежит и сын.
- Куда идти? - жестко спросила девушка, не слушая больше бормотание старухи.
- Прямо иди, а потом налево повернешь. Сразу увидишь, там цветов море.
Ксения сделала шаг за ограду, кивнула бабке и направилась вдоль могил, ища заветный поворот, который приведет ее к тому, кто забрал ее сердце с собой. На девушку смотрели с обелисков люди - мужчины и женщины, старые и молодые, с тоской во взгляде, с радостным выражением лица. Все они когда-то любили, радовались, грустили и ненавидели, а теперь стали лишь прошлым, памятью для близких, которые изредка приходят отдать долг, отрываясь от своих суетных дел.
Кое-где попадались старинные памятники, выполненные в виде ангелов, покрытые сером налетом пыли, опутанные плющом. Казалось, небесные жители попали на землю по нелепой случайности, застыли в виде каменных изваяний, не вынеся тягот бренного существования. Теперь они охраняют усопших, наблюдают за живыми, чтобы те не нарушали их сонный покой.
Девушка боязливо остановилась около поворота, на который указывала старуха, вдохнула воздух, который пах горечью осенних костров, и двинулась вперед, ведомая желанием поскорее увидеть то место, где теперь Вадим останется навсегда.
Могила была завалена венками из искусственных цветов, но и живых было предостаточно. Алые гвоздики, бархатные розы, белые звездочки хризантем - они укрывали яму, в которую спрятали самого дорогого человека, его холодное тело, синие глаза, в которых навсегда застыло небо.
Ксения смотрела вперед и не понимала, зачем пришла сюда, что хотела увидеть. Фотографию, на которой Вадим улыбается краешком губ и прижимает к себе гитару? Черную ленточку, наискось пересекающую угол рамки со стеклом? Венок из еловых лап и красных гвоздик, скрепленный черной лентой, на которой написано: "Покойся с миром"?
Он просто моложе и пахнет весной,
А ты, если сможешь, останься со мной...
Девушка ощутила, что замерзла, не может согреться и никто уже не даст того тепла, которое она получала в объятиях Метлицкого. Она присела на лавочку, стоящую около соседней могилки, обхватила себя руками и дала волю рыданиям, которые рвались наружу, не могли больше тесниться внутри.