Счастье с горьким предчувствием беды. Последний день отдыха, солнца, летнего зноя и пенного шепота волн перед возвращением в грозовую Москву. Несколько часов - и машина врежется в железную громадину, преграждавшую дорогу в узком переулке. Рассыплется стекло яичной скорлупой. Кровь зальет расстегнутый ворот модной рубашки-поло, расцветет алой гвоздикой на виске среди темных волос смертельная рана. В сапфировых глазах навсегда застынет немой вопрос...
Надо же! Ксения совсем забыла о фотоаппарате. Вадим с ним не расставался. Снимал ее везде, где только можно: на набережной, в кафе, на теплоходе, на котором они плавали к замку Ласточкино гнездо. На диком пляже, затерянном среди уютной бухты. Она даже не подумала о фотографиях. Костя, оказывается, проявил пленку...
- Я...
- Ты! Да, Ксюха, - прорычал Андрей, делая акцент на последнем слове. - Поэтому тебя так нервировало мое обращение? Он тебя так называл? Молчишь? Сказать нечего?! Тридцать лет, Ксюша! Всё это время ты даже не намекнула мне, что была... что ты...
- Что я спала с твоим отцом? Ты это хочешь у меня узнать? Ну, так вот! Я с ним спала! И ни с кем другим больше... до тебя!
- Я думал... Ты ведь... Как ты могла?! Молчала... И наша жизнь... Столько лет, Ксеня, - он зло застонал.
- Ну, а ты, Андрей? Вот только не надо меня винить во всех смертных грехах. Мы с тобой вдвоем виноваты. Неужели ты не мог подумать, что я - та самая молодая пассия, о которой появились легенды? Даже не думал о той, кто был с Метлицким рядом в последний миг? Ты был слеп и глух! Тебя интересовал все эти годы Вадим. Ты собирал его вещи, неизвестные фото, фильмы, выискивал записи, сделанные его рукой. Андрей, ты растворился в нём. Потерял себя. Каждый день только и слышно было отец то, да отец сё... А я бежала от него, бежала, падала, поднималась и опять бежала, и не смогла убежать! От себя не убежишь. От вас, Метлицких, тоже, - хриплые рыдания вырвались на волю.
Слезы потекли по щекам, смывая макияж, оставляя черные разводы туши. Плечи Ксении дрожали. Муж так и остался стоять от нее поодаль, разглядывал, словно диковинную зверушку в клетке.
- Плачешь? - хмыкнул Андрей. На его губах появилась жестокая усмешка. - Поплачь. Хоть так докажешь, что живая. В последние годы мне стало казаться, что я со статуей сплю. Скажи мне, жена, а в постели ты отца часто вспоминала? Говорят, бабы его забыть не могли, бегали, осаждали, а он их забывал сразу же. Ну, так как, Ксюха, сравнивала нас? А?
- Не смей ему подражать! У тебя никогда не получится. Вадим мог одним взглядом заставить замолчать. В нем сила была. Настоящая мужская. У матери спроси, если мне не веришь, - с вызовом бросила Ксения, понимая, что без боя не сдаться.
Муж может ее возненавидеть, подать на развод, вычеркнуть из жизни, но унижать себя она не позволит. Да и не ожидала она от мягкого, спокойного и податливого супруга подобного тона. Было ощущение, что Андрей перед зеркалом разучивает роль для спектакля. Ему не шла циничность. Совершенно не вписывалась в его образ. Всего лишь маска, которую надел на себя мальчик, желая считаться взрослым, походить на кумира детства - такого далекого, но обожаемого отца.
- А я не подражаю! Ты меня так за все эти годы за мальчишку держала?! Уцепилась за пацана сопливого. Решила, что не надо ему знать, душу травмировать. Еще замучается от мыслей, о ком же она в постели думает, ненаглядная! Пожалела слабого?
- Андрей...
- Ты думаешь, не смогу тебя на место поставить? - четко произнес мужчина, как будто выплевывая слова. Даже прищур во взгляде появился. Так нелепо, смешно, не к месту. Светлые глаза цвета небесной лазури. Не было в них тяжести синих вод океанской пучины. Не падала на брови косая черная челка. Оригинал никогда не заменит добротная копия.
- Ну, попробуй! - бросила Ксения с вызовом. Судорожные рыдания сотрясали, но она не могла остановиться. Слова срывались с губ помимо воли. Она их так долго скрывала, даже от себя самой, а сейчас не могла, да и не хотела молчать:
- Давай, поставь на место жену, вравшую тебе тридцать лет. Ты хотел от меня услышать еще тогда, у могилы Вадима, что я с ним была последний год? Да, была! И ни капли не жалею. Вены резаные ему бинтовала, помогала не сдохнуть, от самого себя спасала. Он был разным, и всегда оставался собой. Я его понимала, когда вы уже устали от "закидонов". Ждала я чего-то в ответ? Нет! Просто делала, без благодарности, без ожидания, что он мне руки и ноги будет целовать. Я с ним жила, дышала, забывала обо всем, свободной была! А с тобой существовала, потому что ты - не он! И никогда им не станешь...