Теперь же она валяется в постели безвольным мешком, а в квартире происходит семейный совет. Голоса в повышенных тонах доносятся вполне отчетливо, но разбирать о чем же спорят близкие, ей совершенно не хотелось. Лучше оказаться в гуще событий, чем быть сторонней наблюдательницей.
Ксения набросила поверх ночной сорочки из бежевого атласа длинный халат. Поднялась с царского ложа - широкой двуспальной кровати, занимающей половину комнаты. Шторы на окнах задернуты, но сквозь них пробивалось слабыми лучиками солнце, наполняя спальню оранжевым приглушенным светом. Полумрак увеличивал и без того засевшую внутри апатию. После разговора с мужем вместо облегчения пришла пустота. Она прожорливым питоном заглатывала эмоции. Не хотелось ничего, кроме одного - защитить сына от ненужной информации о семейных скелетах.
Посмотрев на себя в зеркало на дверце шкафа-купе, Ксения криво усмехнулась. Волосы не уложены. Висят рыжими сосульками, падают на плечи. Никакого макияжа. Под глазами залегли фиолетовые круги. Лицо осунулось. Появиться перед камерой в таком неприглядном виде - форменное самоубийство для карьеры. Ничего. В этом доме только свои. Вытерпят как-нибудь. Преодолевая головокружение и тошноту, она упрямо шла вперед. Не желала оставаться в стороне от судьбоносных решений.
В просторной кухне собралось всё семейство Метлицких: муж, сын и свекровь. Так же там заседал всклокоченный и нервный Боря Кляйн. Меркуловы не остались в стороне, объявились. Уже седой, но импозантный старый ловелас Костя в неизменном сером джемпере известной марки. Жена не дает ему отлынивать. Внешний вид - наше всё, тем более для руководителя одного из ведущих театров матушки-Москвы. И сама Милка, как всегда хороша. Явно из СПА-салона выползла на свет Божий. Как была кокеткой и вертихвосткой, так и осталась: каштановые коротко остриженные волосы в творческом беспорядке, на носу - изящные очки в серебристой оправе, шмотки от ведущих домов моды. В гости к подруге надела на себя явно что-то "попроще". Стразов по минимуму.
Родственники и друзья оккупировали обеденный стол, сосредоточенно обдумывали план "боевых действий". Ксении сделалось смешно. Увлечены спасением "доброго имени" семьи Метлицких, совершенно не замечая, что всё бесполезно. Час расплаты пробил...
- А я вам говорю, надо передачу делать. Хоть с кем-нибудь, раз Ксеня не может, - бубнил Боря. - РТВ рекламу три раза на день крутит. Народ уже руки потирает в предвкушении.
- Дядь Борь, а что это ты "вражеские голоса" смотришь? - засмеялся Вадик.
- Ай, да перестань! Все мы "мониторим" конкурентов, - отмахнулся продюсер. - Не о том сейчас думаешь, Вадя. Тебе на следующей неделе прохода в училище не дадут. Будут приставать: "Правда, что твой дед женился на спор? Правда, что жену обижал, изменял?".
- Пусть попробуют! - Вадим-младший сразу же напомнил питбуля, готового к броску на врага. На лице застыла решимость, один глаз нехорошо сузился. Если бы здесь находился недоброжелатель, то инстинктивно сделал бы шаг назад.
- Передача нужна. Только вот кто ее делать будет? Ксюня у нас - профи. Душу на изнанку своей правдой с экрана вывернет. Если кого другого поставить, то сразу будет ясно: Метлицкие хотят опередить вдовушку и двух мелких пакостников, - весомо заявила Вера Петровна, доставая сигарету из портсигара, украшенного камушками-лазуритами.
Она хотела закурить, но внук ее опередил. Вадик скомкал сигарету, бросил в пепельницу.
- Ба! Ну, ты меня достала! Тебе что врачи сказали? Мне еще не хватало тебе в больницу апельсины в авоське носить, - припечатал он, награждая любимую бабушку гневным взглядом.
- Вадичка, ты мне гвоздички на бугорок скоро понесешь, - усмехнулась Вера, доставая следующую сигарету. - Поздно мне от привычек старых избавляться.
- Мама, ну я тебя прошу! - Андрей резко поставил на стол кружку.
- Я тоже прошу, - тихо произнесла Ксения, сдерживая усмешку, когда на нее уставились удивленные лица друзей и родных. - Что за "совет в Филях"? Неужели моя скромная персона так взволновала? Борька пост руководящий оставил, Милка - шопинг, а сынок родимый соизволил домой прийти ночевать.