Тем не менее мы способны развить божественные качества, и тогда из ограниченных они превращаются в безграничные, из представляемых – в невообразимые и уже не ограниченные ничем. Нам лишь нужно актуализировать, повысить уровень любящей доброты, присутствующий в нас изначально. Добросердечие – проявление на относительном уровне нашей абсолютной, не омраченной неведением Природы. Нам надо лишь ослабить напряжение, создаваемое эгоцентрическими устремлениями, и Природа сама проявит себя.
Начинать практику любящей доброты следует с того и тех, к кому мы уже испытываем симпатию – это наши близкие и друзья, наша семья, наши соседи. Далее мы распространяем и переносим нашу любовь на всю страну, весь народ, всех людей, всех живых существ, даже на того, к кому ранее мы испытывали антипатию. Охватив всех живых существ, мы практикуем безграничную любовь, при этом произнося строки молитвы «Четырех Безмерных»:
Да обретут все живые существа счастье и причину счастья.
Да освободятся они от страдания и причины страдания.
Да не будут они никогда отделены от высшего счастья, в котором нет страдания.
Да пребудут они в безмерной равностности, свободные от привязанности к близким и отвержения всех других.
Чем-то эта практика похожа на древнегреческое сократовское восхождение от земной любви к любви божественной – Любови к Мудрости.
Поначалу любовь легко спутать с похотью. Но в любви нет привязанности, нет стремления удержать объект своего вожделения, нет стремления получить удовольствие любой ценой, даже ценой страдания предмета своей страсти. А потому в любви нет ни ревности, ни зависти. Похоть – стремление угодить себе. Любовь же несет радость всем, на кого она направлена.
Отсюда вся путаница. Бывает, что человек в пылу религиозного экстаза отказывается от любви, приняв ее за похоть, безраздельно хозяйничавшую в нем до «его обращения в истинную веру». Такой человек превращается в религиозного фанатика. Не распознав любви, он по существу все также продолжает пребывать в плену похоти. Всюду ему чудятся развратные женщины, прислужницы дьявола (в женском варианте – «бесы», и даже сам «дьявол» искушает несчастную ретивую монахиню).
Эмоциональная вовлеченность ввергает нас в круговорот сансары (мира страданий и омрачений). Любовь, напротив, спасает от привязанности и антипатии. Это дантовская Беатриче, ведущая нас из «чистилища» одурманенного страстями ума в Небесные Чертоги Безмятежного Блаженства.
В открытом мире вполне очевидно, что «непривязанность» и «отчужденность» – это совершенно разные понятия. Привязанность – это как прилипший язык к металлу на морозе: очень больно отрывать. А отчужденность – это страх непосредственных отношений, и в ней, хоть и в скрытой форме, заложена антипатия. Но мир – яркий бесконечный, многомерный узор. А значит, все в нем в каком-то смысле взаимосвязано со всем остальным. Поэтому выход состоит не в том, чтобы «рвать» имеющиеся связи и бежать от любых отношений (это ведь не что иное, как форма неприязни – одно из фундаментальных омрачений ума), а в том, чтобы преображать эти связи, делая их чистыми и наполненными Целительным Светом. Каждое мгновение жизни в нерасщепленном измерении божественно, поэтому нет необходимости ни отвращаться, ни привязываться к «внешним» явлениям.
Когда говорится об отсутствии независимого вечного сущего «я», совсем не имеется в виду то, что мы не обладаем никакой индивидуальностью. Иначе кто тогда пробуждается, кого мы спасаем из океана страдания?
Поток нашего восприятия будет длиться вечно, он никогда не возникал (его никто не творил), и он никогда не прекратится. Процесс осознания, а не его предмет (то, что мы воспринимаем) и есть наша индивидуальность.
Иногда мы можем встретить как будто парадоксальные заявления: «души» нет и вместе с тем – душа есть. Что это значит?
Ключ к разгадке таится в самих определениях-понятиях. Что мы называем душой? Если для нас «душа» – это то, что когда-то сотворил некий «творец», то, согласно буддийским представлениям, такой души действительно не существует. И вправду, что это за «бог», который вдруг без спроса берет да и творит вашу «душу», обрекая ее на блуждания в потемках жизни, а потом – на блаженство в его царстве или же – на вечные (!) муки в аду. И все это совершается на основе какого-то сомнительного выбора, который человек должен успеть сделать в течение одной микроскопически короткой жизни! Так, если вы признаете его власть, то окажетесь в его вечном пятизвездочном отеле, который он приготовил для своих «избранных», а если нет – кошмары африканской пустыни покажутся вам в сравнении с адскими муками купанием в прохладном бассейне среди темнокожих красоток.