- Посмотри на них. Посмотри, как множественны они в своём сиянии, - тихо продолжил «наставник», когда Махди приблизился и замер сбоку от него. - Разве может только одна из них заслуживать твоей любви?
Он наконец повернул свою голову, покрытую капюшоном, в сторону гостя, и затих в вопросительном ожидании.
- Я не знаю ответа, «наставник», - искренне признался Махди. - И могу уповать только на свет Его, способный рассеять тьму невежества.
- Мудрые слова, дитя, - одобрительно кивнул «наставник». - Тогда внимай свету Его, и вслушивайся с открытым сердцем. Отдав предпочтение только одной звезде, ты закрываешься от остальных. Но разве есть во вселенной хоть одна звезда, не заслуживающая внимания и любви, если абсолютно все из них, творения Его?
Махди начал догадываться, в какую сторону движется этот разговор, но всё ещё надеялся, что ошибается в своих догадках.
- Разве «брат Солнце», заслуживает меньше любви, чем «сестра Вега»?
- Все… Все братья и сёстры на небосводе, заслуживают одинаковой любви. Ведь все они дети Его, - ответил Махди, с горестью отбрасывая остатки надежды.
На этот раз «наставник» ничего не ответил. Он вновь повернулся к иллюминатору, и в отражении сверкнула пара его светящихся, искусственных глаз. Это была далеко не единственная модернизация его плоти. Под мешковатым одеянием скрывались жуткие, механизированные конечности, и они даже не пытались маскироваться под «человеческие». Стальные «руки», каждая из которых заканчивалась тремя «пальцами-щупальцами», выглядели непропорционально длинными, по сравнению с остальными частями его тела. А когда он расправлял плечи и расставлял в стороны все три пары своих конечностей, его силуэт вообще терял остатки человеческого облика. И тогда, в моменты молитвы или приветствия, он уже больше походил на паука, нежели на представителя рода людского.
- Завтра тебя переправят на другую станцию, где ты продолжишь обучение, по индивидуальной программе, - наконец продолжил свою речь «наставник», продолжая взирать на подмигивающие огоньки во тьме. - Я вижу в тебе огромный потенциал, дитя. И в твоём брате-близнеце тоже. Но ваша кровная связь должна быть разорвана. Слишком долго я игнорировал это. Слишком близко вы друг к другу, и от этого, слишком далеко от остальных ваших братьев и сестёр.
Махди почувствовал, как запульсировала кровь в его висках. Он ожидал чего-то подобного. Рано или поздно это должно было произойти.
Но не сейчас.
Только не сейчас!
«Ну почему? Почему? Мы ведь были так близко. Так близко!».
- Ты снова проявил мудрость, в молчании своём, дитя. Это радует сердце моё. Наша беседа завершена. Пусть свет Его озаряет твой путь во тьме.
* * *
- Этого просто не может быть! - Басир готов был разорвать всю эту проклятую станцию голыми руками. - Просто… Не может… Быть!
Он несколько раз впечатал кулаком по ближайшему ящику, чуть не сломав при этом свои пальцы.
- Хватит, брат. Хватит. Нам просто нужно придумать новый план, - попытался успокоить его Махди.
- Новый план?! Ты серьёзно? - начал было Басир, но всё-таки нашёл в себе силы, чтобы вовремя остановиться.
Хоть они и находились в относительной безопасности технических помещений, но всё же орать во весь голос было неразумно.
- Нет у нас времени на новый план, Махди, - уже более спокойно продолжил он. - Просто нет.
- И что ты предлагаешь? Влезть в один скафандр вдвоём? Или, быть может, бросить жребий? А ты сможешь выжить снаружи, даже если задержишь дыхание? Вот и я тоже нет.
- А что предлагаешь ТЫ?! Сложить лапки, и смиренно ждать? А завтра помахать друг другу сопливыми платочками на прощание?!
Оба умолкли. Басир сосредоточенно выбивал пальцами какой-то ритм по поверхности ящика на котором сидел, а Махди закрыл глаза, и прикоснулся затылком к холодной стене.
Один брат думал о том, что возможно стоило просто немного подождать, и тогда, после «инициации», у них обоих появилась бы просто уйма новых возможностей для побега. В конце концов, старшие братья и сёстры были не так уж и ограничены в своих перемещениях.
Мысли другого брата были заняты раздумьями о явных изменениях в поведении «детей», по мере их обучения. И он очень не хотел однажды обнаружить в самом себе совершенно искренний порыв к молитве, или к чему-либо подобному. Это означало бы, что маски, которые они с братом вынуждены были носить с самого детства, внезапно превратились бы в настоящие лица - «Детей Истинного Света».