Этот голос, внезапно прорезавший пространство, Боно мог узнать из тысячи, даже несмотря на то, что последний раз слышал его очень давно. Кулаки «стража» непроизвольно сжались, однако он быстро совладал с собой. Что бы там не навыдумывал «наставник» в своём больном воображении, но перед ним сейчас был уже совершенно другой человек, а не какое-то там - «дитя». Впрочем, у лидера культистов, похоже, было иное мнение на этот счёт.
- Ты изменился за эти годы… Теперь ты больше походишь на своего брата. Басир, которого я помню, наверняка не сдержался бы от богохульных слов, в эту минуту, а вот Махди… мудрый, не по годам, Махди, промолчал бы. Он молчал бы, прямо как ты молчишь сейчас. Мне жаль, что с ним так вышло тогда. Надеюсь, ты не слишком винил себя за это… все эти годы?
На лице Боно играли желваки, но он сидел неподвижно и молчаливо, внутренне сжавшись, словно пружина, и вслушиваясь во тьму вокруг себя. Слова никогда не покидали уст «наставника» просто так. Для каждой его фразы было своё предназначение. Вот и теперь, он явно играл с узником в какие-то свои очередные, манипулятивные игрища. Но Боно старался не поддаваться на провокации культиста… Хотя ему очень, ОЧЕНЬ хотелось поддаться на них. Но предпринимать что-либо вслепую было бы полнейшей глупостью, поэтому он решил выжидать… Пока что.
- Я вовсе не играю с тобой ни в какие игры, дитя, - будто услышав его мысли, произнёс «наставник». - Моё сердце и правда переполнено болью и печалью, ведь в случившемся, в тот злополучный день, и моя вина тоже. Что ж, я вижу ты способен вести себя по-человечески, несмотря на грязь, в которой измазалась твоя душа. Зрение вернётся к тебе через несколько минут, однако… если вдруг бесовское искушение окажется слишком велико, и ты захочешь поддаться ему, то помни, что кристалл в твоей груди не просто так. Биение твоего сердца теперь в моих руках, дитя… в прямом смысле слова. Помни об этом всегда.
«Наставник» двинулся было к выходу, вновь нарушая покой воздушных потоков своим огромным телом, но вдруг остановился на полпути, и добавил:
- Ах да. Некоторые твои братья и сестры всё ещё хранят обиду, но молитва поможет им успокоить души и простить тебя… я в этом уверен. Поэтому и ты прости их… за клеймо на лбу, которое они оставили тебе в порыве гнева. Пусть это тоже будет напоминанием тебе… об искушениях, об ошибках, и о неизбежной расплате за них. Истинные мотивы Создателя не ведомы… даже мне. Но я рад, что Он вернул тебя в лоно семьи. Пусть свет Его озаряет твой путь во тьме.
«Пусть анус твой слипнется навеки, чёртов мудак», - мысленно ответил Боно.
Зрение вернулось к нему довольно скоро, как и было обещано. Это произошло мгновенно, что ещё больше утвердило «стража» в его догадках о программном ограничении, наложенном на его модули. Оставалась надежда, что его «нео-модуль» тоже на месте, в целости и сохранности, и просто временно подвержен блокировке, а не уничтожен полностью. С этими мыслями, Боно повертел головой по сторонам, изучая свою тюремную камеру. Но это оказался обычный, небольшой кубрик, рассчитанный на четырёх членов экипажа, а вовсе не камера заключения. Его разместили здесь явно впопыхах, не найдя ничего более подходящего, и на скорую руку убрав из помещения лишние, «опасные» предметы. В дальнем углу виднелся просторный душевой отсек, а входной проём, ведущий во внешний коридор, был «запечатан» оранжевым силовым полем. Это было гораздо удобней и практичней, чем гермозатворы, поэтому такие силовые поля часто использовались на космических судах, в качестве перегородок для жилых отсеков. Что же… значит он всё-таки находился на корабле, а не на станции.
- Интересно, - Боно задумчиво пожевал нижнюю губу, и медленно сполз с жёсткого, корабельного лежака.
Пол оказался прохладным настолько, что ему даже захотелось уменьшить чувствительность своих искусственных ступней, но поскольку осуществить это можно было только с помощью «нео-модуля», который всё ещё продолжал бездействовать, Боно пришлось довольствоваться тем, что есть.
Пульт управления дверным проёмом оказался заблокирован, что, в общем-то, было вполне очевидно. Даже регулятор затемнения силового поля не реагировал на команды, лишая узника возможности побыть наедине с самим собой. Насколько позволяло пространство, он попытался осмотреть внешний коридор, сквозь оранжевую, гудящую пелену, но с такого ракурса ни черта не было видно. Какой-либо одежды в комнате тоже не обнаружилось, поэтому Боно решил наконец заглянуть в душевой отсек, в надежде хоть там найти что-то интересное.