- Настал тот день, которого мы ждали так давно, дети мои, - голос «наставника» эхом пронёсся по залу.
Он был обращён лицом к присутствующим, в своей привычной, торжественной позе, раскинув в стороны все три пары своих механических, паучьих конечностей. За его спиной открывались бескрайние, манящие просторы космоса, и множество любопытных звёзд заглядывало в иллюминаторы.
- Многие пали, на пути к этому моменту, но не остались забыты, ибо Он принял их в свои объятия, как любящий Отец. Некоторые отреклись от своего предназначения, и провалились во тьму, но всё равно были возвращены на праведный путь, ибо даже «отступникам» Он даёт право на покаяние… Ведь любовь Его, к детям Своим — безгранична.
Во время последних двух фраз «наставник» посмотрел на человека в толпе, лицо которого не выражало ничего, кроме раздражения. Однако, лидеру культистов было безразлично такое явное проявление неуважения к происходящему, со стороны Басира. Глупое «дитя» просто ещё не осознало, какой дар преподнёс ему Создатель… Всему своё время.
Он вновь перевёл свой взгляд в пустоту, и продолжил:
- Сегодня мы отправляемся в неизвестность. Но в сердцах наших нет места страху, ибо наполнены они безграничной любовью Его.
- И даже окунаясь во тьму Океана Забвения, не убоюсь узреть истину. Ибо Свет Его всегда со мной!
- ИБО СВЕТ ЕГО ВСЕГДА СО МНОЙ!!! - прогрохотала толпа в ответ.
«Наставник» продолжал свою речь, и вовсе не собирался затыкаться, а от вскриков его «детей» у Боно закладывало уши. Морщась от раздражения, он принялся внимательно осматривать пространство вокруг себя, дабы хоть немного отвлечься; к тому же, эта информация могла быть гораздо полезней, чем фанатичная болтовня культистов.
Внезапно, он зацепился взглядом за странную фигуру, стоящую в нескольких десятках метров, сбоку от него. И теперь знакомые, янтарные глаза, точно так же внимательно рассматривали Боно в ответ. На этот раз, эти красновато-оранжевые камушки выражали чуть большую заинтересованность, чем при их первой встрече, в «пище-блоке» «Дяди Исмаэля». Однако, как и в тот раз, лицо незнакомца излучало настолько холодную… настолько нечеловеческую расчётливость и безмятежность, что даже такому цинику, как Боно, стало немного не по себе.
* * *
Едва только переступив порог «мед-блока», поток сомнений вновь окатил разум Адоры обжигающе-холодными водами. Но в своих безрассудных действиях она зашла уже слишком далеко, чтобы отступать. Луч надежды, подаренный демоном немного ранее, выглядел очень уж заманчиво, и теперь она вновь стояла напротив огромной, прозрачной колбы, в которой покоилось его дремлющее тело. Но эта неподвижность была обманчива, ибо разум этого древнего существа пребывал в бодрствующем состоянии практически всегда, даже когда сдерживающие пентаграммы ослабляли и обездвиживали его плоть. Какое-нибудь, неразумное «дитя», могло лишь неострожным движением, случайно, прикоснуться к поверхности защитного кокона, и оказаться в полной власти демона; а посему, рядом с ним необходимо было всегда проявлять максимальную осторожность.
Адора пренебрегла предосторожностью, несмотря на то, что прекрасно знала о последствиях. Такой опыт у неё уже имелся, и ничего ведь страшного не случилось… в прошлый раз?
Коснувшись кокона, она тут же ощутила, как цепкие лапы чужеродного разума намертво вцепились в её сознание.
«Зачем ты вновь явилась ко мне так скоро, самка человека, Адора? Детям Света опасно дружить с порождениями Тьмы».
«Мне кажется, что ты обманул меня, демон», - слабо произнесла Адора, путаясь в мыслях. «Ты обещал, что сможешь вернуть к жизни моего возлюбленного. Однако…».
«Однако, твой ненаглядный Махди оказался всего лишь цифровым слепком личности?», - издевающимся тоном, произнёс Дэмьен. «Кстати, ты знаешь, что, по мнению твоих предков, необходимо делать, когда тебе что-то… кажется?».
«Нет, не знаю», - призналась Адора. Лукавить в присутствии демона всё равно было бессмысленно.
«Вот и хорошо», - отозвался демон. «К тому же, это всё равно не помогло бы. То, что описано в ваших религиозных трактатах… в общем, это так не работает. Твои предки пытались описать словами то, что вашей примитивной речью описать просто невозможно — поэтому и получилось чёрт знает что. Почему я вообще делюсь этим с тобой, как думаешь, Адора?».