Одни говорят, что, обычно, в такие моменты время замедляется, словно предоставляет растворяющемуся сознанию возможность в полной мере насладиться всем этим процессом. Другие уверяют, что оно наоборот — ускоряется. Боно не мог согласиться, ни с теми, ни с другими, потому что в его случае, со временем и пространством начало происходить нечто странное. Сперва по воздуху пронёсся тихий гул, но вскоре он начал нарастать, и в итоге достиг такой силы, что, казалось, из ушей начали сочиться струйки крови. Затем оглушённый «страж» вдруг «увидел» внешнюю оболочку «Колоса-61», хотя при этом его тело находилось внутри судна. Он будто смотрел на самого себя… но чужими, холодными глазами. Глядя на себя, и на других муравьёв, копошащихся в этом стальном муравейнике, Боно испытывал искреннее отвращение… А впрочем, нет… это было вовсе не отвращение. Скорее - раздражение. Но главное — являлись ли все эти ощущения его собственными? Или же в тот миг он просто стал невольным свидетелем того, как чужеродный разум наблюдает за незваными гостями в своём доме? «Страж» уже не понимал, где находилась граница его собственного сознания, а где… чужого. И где именно пролегало соприкосновение с этой, чуждой для человеческого понимания… Сферой? Облачком? Связкой бьющихся сердец, обмотанных ветвями терновника? Боно не мог подобрать нужных терминов для описания увиденного.
Затем он вновь «осознал» самого себя — в привычном смысле этого слова. Его плоть, как и прежде, была скована, и он мог лишь вертеть головой, наблюдая за пространством, распадающимся на части. По ангару летали тела культистов, вперемешку с какой-то разлагающейся органикой, деталями от челноков, и прочим мусором. Некоторые вопили, беспорядочно размахивая конечностями, и выпучив глаза. Некоторые скрутились в позе эмбриона, и тихо подвывали себе по нос. Некоторые безмолвно и спокойно вглядывались в пустоту.
Постепенно корпус судна начал разваливаться, и в зияющих дырах уже можно было разглядеть огромную, чёрную кляксу, пульсирующую на фоне оранжевой бесконечности. Иногда эта клякса «выстреливала» своими щупальцами вперёд, и, схватив очередной, интересующий её объект, притягивала его поближе к себе. Словно энтомолог, с любопытством рассматривающий через лупу какого-нибудь жучка.
На пороге смерти, Боно вовсе не умолял Творца о спасении — он был слишком горд и циничен для чего-либо подобного. Возможно, именно по этой причине неожиданное спасение явилось перед его взором в таком странном, циничном и чужеродном виде.
:|: :|| -: |: .\ |- _: /. : -|
Глава 10: Гостеприимство Богов
:|И|:ногда Боно размышлял о том, что же ожидало его «на той стороне», если таковая и правда существовала. И несмотря на довольно рациональный ум, в глубине своей очерствевшей души он чувствовал, что попадёт в самое Пекло. Это было бы вполне логичным итогом для такого человека, как он. И всё же, «страж» не испытывал каких-то особых переживаний и тревог по этому поводу. Он был убеждён, что в «другом мире», всё точно так же временно, как и в этом. Ведь если у грешника имеется в запасе целая вечность, то за это время даже полнейший идиот в состоянии найти способ сбежать из Ада.
Только вот, довольно трудно куда-то бежать, когда у тебя нет ног.
Вслед за разрушающимся корпусом «Колоса-61», сплавы искусственных конечностей Боно тоже начали медленно рассыпаться на атомы. Дышать становилось всё трудней и трудней, с каждой минутой — видимо, это разрушающее, чужеродное прикосновение подобралось и к внутренним органам. При этом, искусственные глаза «стража» всё ещё продолжали функционировать, словно этот невидимый «пожиратель материи» решил оставить их на десерт.
«…понимаю… Я не понимаю, что…».
Голос Мэда звучал тихо и безжизненно. Слишком безжизненно, даже по меркам цифрового ассистента, лишённого человечности. Его фразы обрывались на полуслове, а возобновляясь, несли в себе уже какие-то совершенно другие мысли и образы.
«…тебе остаться одному. Но мне нечего порекомендовать…».
«…мне другом. Надеюсь, что и я тоже был другом для…».
«…страшно, Боно. И ты тоже ничего не бойся…».
«…прощай, босс. Надеюсь, что мы с тобой были…».
«…что мы…».
«…были…».
Возможно, что слова «нео-модуля» были в тот момент абсолютно чёткими и разборчивыми, и вся эта «бессвязность речи» Мэда являлась иллюзией и результатом искажённого восприятия Боно. Остатки его продвинутых дыхательных модулей — давно заменивших ему человеческие, примитивные и хрупкие лёгкие — окончательно перестали функционировать, и теперь у него оставалось в запасе буквально несколько минут. Он хрипел и пытался что-то ответить Мэду, но нарастающий звон в ушах не позволял это осуществить. Наконец, зрение тоже начало утрачивать резкость — прожорливое «нечто» принялось за свой десерт. Боно увидел, как отслоившаяся линза правого глаза отлетела в сторону, и растворилась в воздухе. А вскоре свет померк и в левом глазу.