- Пожалуйста, успокойся.
Боно уловил какие-то возгласы невдалеке от себя. Гул перешёптываний, вперемешку с покашливаниями и вздохами.
Затем грубый голос, но уже ближе:
- Эй, завали хлебало там!
- Даже и не думай, - напряжённый голос Адоры в ответ.
Какие-то шарканья, и возглас другого «брата». Ещё ближе:
- Иначе что?! Это всё из-за вас двоих… сучьих детей!
- Предупреждаю… В последний… Раз, - холодные нотки в голосе Адоры обжигают сознание.
- Оставьте их в покое! - другой, незнакомый голос издали. - Мы все сейчас в одной…
- А может ты тоже с ними заодно?! - перебивает владелец грубого голоса.
- Не мели ерунды, брат.
- Вот и не суйся тогда в чужой разговор.
Снова какая-то возня. Звуки приближающихся шагов. Их несколько. Тяжёлое дыхание вскакивающей с места Адоры. Новые порции взаимных угроз и оскорблений. Затем, мгновение тишины, быстро сменяющееся звуками борьбы. Хлюпанье разбитого носа. Хруст костей. Проклятия и запах крови в воздухе. Резкая боль в правом боку. Снова треск. Нет, его рёбра целы — хрустят кости кого-то другого. Болезненные возгласы, совсем рядом. Снова ощущение удара — теперь прямо в висок. Ещё один.
Звон в ушах.
Тишина.
Пустота.
* * *
Неспешно двигаясь по одному из тоннелей корабля-матки, в сторону «карантинной капсулы», Дэмьен что-то тихо напевал себе под нос. До этого он уже успел заглянуть в жилые камеры, и обзавестись там прекрасной набедренной повязкой. Две широкие, тёмно-красные ленты, украшенные золотыми узорами и пентаграммами, покрывали его плоть спереди и сзади, ниспадая от пояса до колен. Учитывая анатомию «Уто», скрывать под этой повязкой было, в общем-то, и нечего — всё это являлось скорее элементом украшения тела, нежели необходимостью прикрыть срам.
Изредка он встречал собратьев на своём пути, но они старались игнорировать его, и Дэмьен платил им той же монетой. Препятствовать его передвижениям они не могли — в конце концов, он был у себя «дома» в тот момент, так же как и они — но и вступать в пространные беседы с изгоем у них тоже не было никакого желания. За все эти тысячелетия, он и так уже изрядно вымотал им нервы своими выходками.
Прибыв наконец к нужному месту, Дэмьен начертал в воздухе «распечатывающий» символ, и врата «капсулы» услужливо распахнулись перед ним, сопровождая это действо всё тем же, чавкающе-хлюпающим звуком.
Временное пристанище непутёвых странников, засунувших свои любопытные хоботки туда, куда не следовало, встретило демона живописным зрелищем жаркой схватки. Одна из самок кружила меж двух самцов, звонко раздавая им жестокие оплеухи, и получая такие же в ответ. Третий валялся рядом с каким-то обрубком плоти, и вопил от боли, пытаясь удержать на месте свою руку, практически вырванную из плечевого сустава.
«Не прошло и нескольких часов, а эти мартышки уже дерутся за еду», - мысленно усмехнулся демон, глядя на происходящее. «Или за самку? Чёрт его знает, что там происходит в их головах. Кстати, пора это узнать».
Пока Дэмьен увлечённо наблюдал за схваткой, и размышлял о том, когда ему стоит вмешаться — и стоит ли вообще — самка успела расправиться со вторым противником, уличив нужный момент и резко вогнав свою ладонь в его нос, снизу вверх. Треснувшая переносица, с мерзким хрустом, пробила тонкую, внутреннюю стенку черепа, и вошла в податливый мозг, не оставляя обезьянке никаких шансов. Это сбило спесь с оставшегося самца, и он попятился, осознав наконец, что остался один на один с этой разъярённой львицей, вкусившей крови сородичей.
Но далеко отойти он не успел. Один из двух «прислужников», сопровождавших Дэмьена, набросился на самца, и обволок своим кляксообразным тельцем его голову. Он повалился наземь, судорожно пытаясь содрать с лица чёрную, пульсирующую массу, перекрывшую дыхание, но успеха эта затея не принесла. Вскоре раздалось шипение, и по воздуху начал распространяться неприятный запах разлагающейся плоти. «Прислужник» быстро, и можно даже сказать - милосердно, растворил голову бедняги, и принялся за переработку остатков его тела, не желая оставлять после себя мусор.
Тем временем, вторая клякса подлетела к самцу, который, вопя и сквернословя, всё ещё ворочался на полу со своей, практически оторванной, рукой. «Прислужник» произвёл те же манипуляции, что и его «коллега», и изувеченный мужчина быстро утих, так и не успев понять, что вообще произошло. А затем, обе кляксы занялись переработкой третьего самца. К тому моменту он был уже мёртв, и поэтому не смог в полной мере насладиться шикарным и быстрым сервисом сего «заведения».