* * *
Когда мужчина закончил свою заученную речь, в помещении повисла долгая пауза. Слишком долгая, даже по меркам этих тёмных подвалов. Ни мужчина, ни женщина, не поняли и сотой доли из того, что было сказано. Для них это казалось каким-то бредом, да ещё и представленным в жутко косноязычной форме.
- Как не хотели б мы, как не старались бы — понять Богов мотивов мы не в силах, истинных, - наконец нарушила молчание женщина.
- Эвдрит? Вторая песнь? - мужчина был приятно удивлён образованностью женщины, принадлежащей варварским, южным племенам.
- Он самый, - неожиданно улыбнулась она. - Он самый.
Перекинувшись парой фраз о современной культуре, они вновь затихли, и после возникшей неловкой паузы посланник поспешил к выходу.
- Так всё же, как зовут тебя? - окликнула его вдогонку женщина.
Он оглянулся через плечо, замешкался на мгновение, но в итоге всё же ответил:
- Брут. Звать меня можешь… Брут.
:|: :|| -: |: .\ |- _: /. : -| \| || :- |
Глава 14: Обещание
:|В|:ытягивать самого себя наружу было очень больно. Эта боль ощущалась вполне настоящей, физической, материальной… он мог придумать сотни и тысячи слов, для описания этого ощущения… Даже для описания самого слова - «ощущение», его разум находил множество знаков и символов. Таких же бессмысленных, как и надежды бессмертного существа восстановить свою «личность», из осколков навсегда утраченной памяти.
«Но если память утрачена навсегда, то откуда же взялись эти осколки?».
И в то же время, никакого тела у него не было. «Болью плоти» являлся лишь один из осколков — только и всего.
«Но их нет! Никаких осколков нет, как и памяти!».
Острая боль начала таять. Начала отступать. Однако, вместе с ней начали растворяться и осколки. Он пытался схватить хотя бы несколько из них, своей несуществующей рукой… Но, ничего хорошего из этой затеи, конечно же, не выходило.
«Кто я?», - спросило одно из множества гаснущих отражений, а вскоре вслед за ним отозвались и другие.
«КТО Я?».
Некоторые из отражений были знакомы ему. Некоторые нет. Там были и женщины, и мужчины. И юноши, и девушки. И даже Уто. Только один из них, если быть точнее. Давний знакомый. Ненавистный друг.
«КТО Я?» - вновь воскликнул Дэмьен. «КТО?».
- Не кто, а ЧТО, - ответил Боно, отмахиваясь от зудящих отражений, и наконец окончательно выныривая из трясины болезненных сновидений.
- Что? - голос Адоры был едва различим, на фоне беспокойного, мерзкого шелеста.
Что являлось источником этого проклятого шелеста?
«Что?».
Он повернул голову, и взглянул на женщину, глазами кляксы, частички которой заполнили его пустые глазницы. Взглянул на свою спутницу, которая тащила его израненное тело через Ад, благодаря своему безумию… или благодаря своей любви.
«Но, не к тебе».
Да, не к нему. Кое-кто другой терзал и мучал её сердце, в любовной неге. Разрушал остатки её здравого рассудка, одним только своим образом, навсегда поселившимся в голове несчастной.
«Что же ты наделал, брат. Что же ты наделал».
Брат-близнец ничего не ответил. Во-первых, он был давным-давно мёртв.
«А во-вторых?».
А во вторых, он ни в чём не виновен. ЧУЖОЕ помешательство - разве в этом ЕГО вина? Доверчивое, девичье сердце - разве ОН был ответственен за эту мягкость и доверчивость?
- Я не понимаю тебя, - нахмурился Боно.
«Себя».
- Ни черта не понимаю.
- О чём ты, Махди? - снова отозвалась Адора. - О чём?
При этих словах она даже не смотрела на него. Её голова была опущена, глаза закрыты, а из уголков рта тянулась густая слюна. Тело женщины было буквально впечатано в каменную стену — некоторые части плоти утопали в камне, другие, подёргиваясь, торчали из этой же стены, в нескольких метрах от неё. Хорошо различимы были только туловище и голова, остальные конечности, будто паутина или какая-то чудовищная, корневая система, раскинулись вокруг Адоры, переплетаясь с камнем.
В общем-то, Боно выглядел не лучше. Он точно так же был прилеплен к стене, разве что, отсутствие рук и ног его давно уже не смущало. «Прислужник» — безобразная, чёрная клякса, подаренная Дэмьеном — растеклась огромным пятном вокруг мужчины. Они с Адорой висели на отвесной стене довольно далеко друг от друга, возможно поэтому он с таким трудом различал её голос?