- Всего три дня, - растерялся от ее напора парень. – Они быстро пройдут, я выдержу. Мы скоро увидимся.
- Обязательно, - кивнула Мария. – Не сомневайся, мы будем вместе, я тебе обещаю. Приду за тобой.
Ей самой пришлось разжать руки и отступить от него на шаг, их не посмели поторопить. Судебный секретарь, перестала спешить, смотрела на них, смаргивая набежавшую влагу на ресницы. Какое страстное будет воссоединение, она не пропустит заседание, даже если заболеет. Сильные чувства большая редкость, люди вообще не держатся друг за друга, словно считают партнера универсальной деталью, заточенной определенным образом, подверженной износу и легкозаменяемой. Лем стоял и смотрел на Марию, они разомкнули объятия, но не руки, ладонь девушки продолжала лежать на его предплечье. Наконец вперед выперлась та самая сестра, угрожавшая когда-то Лему электрической палкой.
- Пошли, что тебя здесь до вечера ждать, - грубо брякнула она и схватила его за локоть.
Мария окатила ее взглядом, полным ничем неприкрытой ненависти, люди и обстоятельства, отнимающие у нее Лема, сконцентрировались в одной точке и превратились в малообразованную неудачницу средних лет, самоутверждающуюся за счет попавших в поле ее профессиональной деятельности. Стреноженный воспитанием, полученным от Марии, парень начал нехотя переставлять ноги, двигаясь в заданном направлении.
На заднем сиденье обычного не специализированного автомобиля, его зажали с обеих сторон. Упустившая его воспитательница и сестра, на самом деле не имеющая медицинского образования, просто по названию должности в штатном расписании, сели с разных сторон. Воспитательница вела себя равнодушно, более развитая и поэтому чуткая, предчувствовала надвигающиеся неприятности. Вроде закончилось хорошо, они завладели Лемом, возвращают его в центр, а не проходило. Заведующая максимально от них отстранилась, оставшись на переднем сиденье, рядом с водителем, постоянно посматривала на экран смартфона.
В приемном кабинете начался тщательный досмотр. Лем проявил независимость и отказался раздеваться, размахивание электрощупом перед лицом не принесло результатов, он не жался от окруживших его женщин к стене, как раньше. Сотрудницы центра его больше не впечатляли и не имели никакого авторитета, тем более он точно знал кому принадлежит и кого должен слушаться. С остальными нужно сохранять обычную вежливость. Сестре пришлось ощупывать его сквозь одежду.
За летние месяцы Лем сильно изменился, раньше его можно было назвать скорее жилистым и сильным, но слишком худым и совсем неухоженным. Общую картину сильно портил ожог, из-за боли Лем постоянно стремился свернуться в клубок, спрятать поврежденное место, он вообще не распрямлялся. Теперь корчиться и скручиваться у него нет причин, он абсолютно здоров, о нем заботились. У сестры липли к нему пальцы, она сильно досадовала на него, что не стал раздеваться. Жалко что ли? Посмотрели бы, от него не убудет. При должном обращении, становилась очевидна его исключительная красота. Лем притягательно пах, сестра чувствовала наощупь его крупные, отлично развитые мышцы. В сознании замелькали сценарные картинки, как такой молодой самец мог бы ее загнуть по-всякому и крепко отодрать. Лем терпел ее, максимально далекий от мысли о совокуплении. Трахаться с кем попало ему не приходило в голову даже до Марии. Потом и подавно, он собирался хранить верность своей девушке. Заставить его относительно добровольно вступить в половой акт с другой, могла сама Мария, больше никто не обладал подобной властью.
У парня отобрали смартфон. Сестра поцокала над ним, прикинув примерную стоимость, поместила в герметичный пакет и запечатала, бросив в коробку для личных вещей их постояльца. Осмотр давно закончился, звонка от заведующей не поступало, непонятно куда парня дальше девать. Приходилось сидеть втроем в кабинете. Сестре не удавалось избавиться от навязчивых фантазий и нарастающей похоти, она липла глазами к парню, совсем как недавно пальцами.
- Я тебя не полностью осмотрела, - облизывая толстые губы, хрипло выдавила из грудной клетки женщина. – Уверена, ты мог запрятать запрещенку под языком. Давно делают самые крошечные камеры и диктофоны, у нас они запрещены.
Договорив, женщина поднялась с места и пошла к парню. Ее действия с трудом прикрывали краешек истинных намерений. Она бы с удовольствием осмотрела его гениталии, но раздеть его самостоятельно не могла, в приемном кабинете везде камеры, осмотр без них строго запрещен. Оставалось залезть в рот. Сначала Лем вертел головой, когда она обхватила его рукой под подбородком, отчаянно отказывался размыкать губы и зубы, продолжая помнить и исполнять запрет на агрессию, хотя женщина перешла все границы. Сестра продолжала давить, повредила ему нижнюю губу об его же твердые зубы. Изумленно наблюдающая за ней воспитательница, слишком погруженная в себя, чтобы вмешаться с самого начала, увидела кровь.