- Что это такое? – грузно осел в изумлении обратно на стул Василий.
- Моя новейшая охранная система, - скромно призналась Мария. – Очень удобно, распознает угрозы самостоятельно, и отправляет в правоохранительные органы видеозаписи. Конечно, зависит от настройки.
- Сними жалобу, - заворочал непослушными, как будто онемевшими губами не сбывшийся фермер.
Под солнцем мало справедливости, видеофиксация в современном мире достигла страшных масштабов. Вместе с ней повышался статус права собственности. Находясь на частной территории, гости во многом зависели от милости хозяев дома. Записи могли использоваться с разрешения собственника и никак иначе, пусть речь шла об убийстве. Отзови она записи, уляжется само собой.
- С чего бы? – нехорошо усмехнулась девушка. – В какой-то момент мне показалось, что вы нас тут собрались бить.
На Василия накатило знакомое с подросткового возраста ощущение слабости перед Марией, такое же, как перед любым другим государственным аппаратом. Девка его не боялась, не опасалась даже, она умеет пользоваться бюрократической машиной, а он не смог освоить к сорока девяти, разве на самом нижнем уровне, в мелочах. В тот момент он возненавидел Марию, пошел по легкому пути. Нельзя ненавидеть необъятное здание уставов, законов, учреждений и прочего, зато можно отдельных представителей, с которыми не повезло столкнуться. В принципе глупо, но иначе не получается.
- Не надо, Мария, пожалуйста, он не хотел, характер такой, он сам не рад, - тихо и ласково запросил Лем, глядя ей глаза в глаза.
Заступничество Лема действовало сразу в двух несоприкасающихся плоскостях: жутко раздражало и заставляло склонять слух, смягчаться. Все люди разные, она плохо знает Василия, они живут в отличных социальных прослойках. Им не понять друг друга. Семья много значит. Мария правда слишком молода, у нее есть опыт ее семьи, вполне благополучной, соединенной в одно целое Аглаей и Борисом, при полной поддержке со стороны Чарли, сумевшим склеить обратно разбитую чашку или заменить ее новой.
Она знает, как бывает, но чисто умозрительно, она не сталкивалась с насилием со стороны самых близких. Ей невозможно представить Лема, как представлял его Василий: чем-то большим, чем животное, но меньшим, чем настоящий человек. Если бы Василий умел нормально формулировать свои мысли, он бы охарактеризовал свое отношение к Лему, как к тому, кого растят для употребления, как телка или птицу, только прямоходящего, говорящего, по недоразумению внешне не отличающегося от людей. Он собирался дорастить его до определенного возраста, продать и проесть. Почему бы Марии не предложить ему денег? Прямо не скажешь, не положено по странным общественным правилам. Получается, она забирает парня задаром, ничего в него не вложив. Чистое воровство, как не крути.
- Я думаю, мы уладим недоразумение. Вам, Василий, нужно извиниться, - сдалась парню Мария.
- Вспылил с кем не бывает, не каждый день племянник родного дядьку кидает. Я к нему сердцем прикипел, - Василий ударил в могучую, толстую грудь и прослезился дешевыми бутафорскими слезами актеришки самого низкого пошиба.
Мария не повелась. К сожалению, Лему много не надо, он поверил с разбегу, не оглядываясь.
- Принято, - сморщила носик Мария и отозвала жалобу, отправив вырезку в особый архив, долго искать не хотелось, в случае чего.
- Рассказывай, как живешь, - с барского плеча позволил Василий парню и под его откровения, приступил к еде, не отвлекаясь.
Еда начала стремительно убывать, походило на переработку блюд специальным комбайном. Не наблюдай сама, Мария бы не поверила, что столько помещается в одной утробе. В итоге Василий опьянел от обилия хорошей еды, вина ему постоянно подливали, но благородный напиток его закаленный организм воспринимал, как кисловатый компот. Съеденное заставило его натурально подобреть. Он поглядывал на мечущую в тихой истерике на стол новые тарелки с нарезками Алену. Она на такой аппетит не расчитывала и выгребала последнее из холодильника, вытащила из морозилки еще один кусок мяса, наскоро замариновала и поставила в духовку. Василий сдался раньше, глазами еще ел не разорённые остатки поедом, но внутрь не помещалось. Мария велела подавать чай. Василий оказался холоден к напитку и десертам, совсем как Лем.
- Я бы ребятишкам тортик с собой взял, - открыто сказал Василий, наглость второй счастье.