- Посмотрим кино? – предложил Лем, собираясь забраться с девушкой на один диван и поприжиматься к ней. До дивана они добрались, но фильм пришлось отложить.
- Нам нужно поговорить, рыженький, - отрицательно покачала головой Мария и надолго умолкла.
- Домработница на меня нажаловалась? – предположил парень единственное, что пришло в голову. – Я смотрел, как она работает, не мешал.
- Никто на тебя не жаловался, - нервничая постаралась улыбнуться ему девушка, и бросилась словно в омут с головой. – Я больше не разрешаю тебе видеться с семьей. Нельзя с ними разговаривать, звонить, переписываться. Если попробуют, ты должен мне рассказать.
- Ты же пошутила? – уставился на нее Лем во все глаза. – Ты не можешь…
- Могу и делаю, - твердо подтвердила свои слова Мария. – Я наложила официальный запрет, при любой попытке они понесут административное наказание. Помоги мне Лем, иначе они пострадают, с деньгами у них не очень.
- Зачем ты так со мной? – голос у Лема задрожал и скакнул вверх, став слишком высоким, словно сломавшись на середине фразы. – Мне дядя говорил, что меня заберут и к ним не пустят. Я думал, он пугал.
Не выдержав, Лем соскочил с подушки и бросился вон, направившись прямиком в свою старую спальню, выделенную ему изначально. Стоило двери за его спиной захлопнуться, она заново распахнулась, пропуская внутрь Марию. Девушка не собиралась позволить ему спрятаться от себя. Лем забрался на кровать, утыкаясь головой практически под подушки, не забывая бормотать:
- Я не хочу тебя видеть. Не хочу. Уходи.
Мария напала на него со спины, крепко обхватив руками. Он дернул плечами, собираясь ее стряхнуть, не получилось. Сильнее вырываться Лем не посмел, побоявшись нечаянно ударить ее, оставалось прятать голову и жмурить глаза. Повременив, Мария не ограничилась объятиями, полезла одной рукой ему под футболку, касаясь поясницы слева, поглаживая старый рубец.
- Лем, милый, откуда у тебя этот след? – негромко и напряженно спросила она.
- Я не стану говорить, ты скажешь, что дядя виноват, - благоразумней всего было вообще молчать, но у Лема не хватало стойкости, обида клокотала внутри, полностью исключая пассивное сопротивление, он начал спорить против собственного желания.
- А он не виноват? – упорно вытаскивала его в диалог Мария, не позволяя себе отвечать слишком эмоционально.
- Он ничего не делал, я на вилы упал, они в сене лежали, - мстительно огрызнулся Лем.
- Упал, почему? – планомерно продолжала давить девушка.
- Дядя шутил просто, толкнул меня, но он не знал, что на вилы, - захлебываясь словами, зачастил Лем, внутреннее сгорая от несправедливости. - Да я поцарапался всего лишь, выглядит хуже, чем есть, заросло быстро, мы и в больницу не пошли.
- Насчет больницы я не сомневалась, - мрачно подхватила девушка, ладонь ее скользнула выше, трогая шрам на лопатке. – Здесь тоже вилы?
- Из-за меня теленок в болоте утонул, я не досмотрел, не вышел вовремя встретить, всех детей наказывают и мне еще мало досталось, - чувствуя отчаянье от того, что ему не удается сказать правильные вещи в защиту ближайшего родственника, более медленно выдал парень.
- Чем, Лем? – не останавливалась Мария.
- Пряжкой от ремня, - истерические ноты стали исчезать из голоса Лема, ему начало казаться, что он не имеет права на обиды и истерики, стараясь защитить Василия быстро досказал. – Он ее потом снял, чтобы она меня не ранила.
- Вот тут?
- Этот?
- Я еще один на лодыжке видела.
Из многочисленных следов, Лем смог оспорить выпуклый холмик, похожий на шрам, остающийся от дробины. Он в гараже на торчащий гвоздь напоролся, и рядом не было ни души, родственникам жаловаться не стал, сам пластырем заклеил и заросло.
- Нам осталось выяснить про ожог, - Мария положила раскрытую руку на его бок, где розовело пятно новой, недавно наросшей кожи, и она оставалась чувствительной.
- Я сам виноват, - поторопился заверить Лем, утверждение помогло ему с врачами и работниками реабилитационного центра, но против Марии не сработало, достоверно врать у него никогда не получалось, он путался и попадался.