- Пойдешь со мной купаться? – помучив его еще, пока допивала чай, сжалилась Мария.
Взяла его за руку и повела за собой, Лем пошел бы за ней куда угодно, оказались они на террасе за окном спальни, девушка нажала на кнопки, оставив ванну набираться. Дальше пошли в ванную комнату и там девушка начала раздеваться, нисколько не стесняясь горящих глаз своего подопечного. Офисная одежда сброшена прямо под ноги, следом полетели бюстгалтер и трусики. Лем вне себя от ее груди. Он не смог бы объяснить почему, но тяжелые полушария, украшенные поджавшимися сосками, собранными в заострённые навершие стрел, выдающими, что Мария сама совсем не так спокойна, как хочет показаться, манили его к себе. Руки и губы тянулись к груди сами, он не отказался бы зарыться носом в ложбинку между ними. Тем не менее, Лем робел перед девушкой и боялся совершить хоть одно неверное движение. Ему ощутимо требовалось руководство.
- Поможешь мне, рыженький? – словно угадала его мысли Мария, и подала ему мочалку с уже вспененным гелем на ней. – Обычно я тебя, нечестно.
Мечта Лема сбылась, у него большая рука с длинными пальцами и мочалку он прекрасно обхватывал ими со всех сторон, чтобы соприкасаться с голой кожей. Лем горазд на мелкие уловки и схватывает, как лучше сделать прямо на лету. Белая пена покрыла розовые груди Марии, цепляясь за соски и переваливая через них, стекала на живот. Она сама белокожая, но раскраснелась под струями горячей воды и жадными взглядами своего юного поклонника. Она словно Афродита, рожденная из пены морской и еще не стряхнувшая со стана ее кружева, а тонущая в их пышности. Богиня, прекрасная и жестокая, прямо в шаге от пьедестала. Лем полностью погружен в чувственные ощущения мокрой, гладкой, невероятно нежной кожи, скользящей под тыльной стороной пальцев, на контрасте иногда соприкасающихся с окончательно затвердевшими сосками.
- М-м-м, милый, будешь мыть что-нибудь кроме? – гортанно и насмешливо простонала ему Мария.
Лем согласно закивал, предпочитая не разговаривать, а выполнять, и переключился на попу с прежним усердием, потраченным на ее четвертый размер, намывая ягодицы. Мария смеялась над ним, не мешая продолжать, до чего практичный парень, на пустяки не разменивается. На лоно он покуситься просто не смел, руки и так дрожали, глаза не отрывались от участка работы. Потерпев еще немного, чувствуя, что мягкое место ей намыли до скрипа и розовизны, Мария начала распоряжаться:
- Встань на одно колено.
Лем замешкался не потому, что его не устраивало распоряжение, он просто примеривался, как сделать лучше и что конкретно от него требуется. Опустившись перед ней на кафель, почему-то потупил взгляд. Марию не устроило, она заставила его поднять голову, посмотреть себе в глаза. Никакого следа обиды, испуга или тайного сопротивления, у них получается. Отобрала у него ненужную мочалку и бросила ее на пол. Сняла с подставки гибкий шланг поясного душа, отрегулировала воду и подала в руки Лема. Шагнула к нему практически впритык, подняла ножку и оперлась стопой на его бедро, деловито отрегулировав лейку, чтобы вода смачивала там, где надо. Она невозмутимо использовала его, будто табуретку под ноги и штангу для душа.
Парню видно много больше и ближе, чем доставалось прежде. Она набрала в ладонь немного специального мыла и мыла внешние половые губы и складки, довольно сильно раскрываясь. Лем сильно возбужден, член стоил немилосердно и подрагивает от предельного напряжения. Эрекция ему пока причиняет скорее боль.
Она же его мучает. Мучает!
Неужели ей непонятно?
Глубоко изнутри сознания к Лему приходит понимание, что женщины часто поступают таким образом, не изменить, не исправить это нельзя. Потом он осознает, что совсем не против. По крайней мере, правильная женщина, подходящая ему идеально, будет обращаться с ним именно так. И он ждал, и надеялся, что смилуется. Мария проявила милость вовсе не сразу, сначала закончила мыться и хорошенько выкупала его. Они вытирались, вообще не соприкасаясь, разве постоянно цеплялись и скрещивались взглядами. В спальню Лем шагнул в совсем невменяемом состоянии.